Все случилось так неожиданно и быстро, что Дроссель не успел сообразить что к чему. Еще недавно он ликовал - у него будет новая куколка, да не одна... И все получилось бы, если бы не тот темный человек. И человек ли? Быстрый, ловкий, в какой-то мере даже жестокий... Он защищал своего господина так отважно и покорно, что можно было позавидовать. Может ли кукла быть насколько преданной? Выходит, мало одних лишь нитей кукловода, чтобы подчинить себе кого-то? Дроссель впервые столкнулся с тем, что его нити порезали. Этот красноволосый странный тип избавился от его пут в мгновение ока. Едва жертвы оказались на свободе, парень в черном приступил к действиям - пара неуловимых движений и Кейнс лежит на полу с пробитой головой. На удивление из нее торчит солома, немного пожелтевшая и довольно сухая. Разум мгновенно помутнел, но ты все еще осознаешь происходящее. Я тоже хороший дворецкий, я должен быть идеальным.
- Я д-должен доложить гос... господину. - он с трудом поднялся на дрожащих руках, пошатнулся, но все же дошел до двери, за которой его ждал господин.
Сделав пару нетвердых шагов, кукольник вновь рухнул на пол, уже покрытый мягким темно-синим ковром, и после этого окончательно погрузился во тьму. Вот так вот просто сознание вновь ушло, это ужасное ощущение неспокойной души. Он так боялся этого, но вот свершился-таки его страх, как всегда и бывает. Какое было приятное ощущение, когда госпожа вдохнула в него жизнь... Наверное, он заслужил таков исход, потому что не смог выполнить своей миссии. Странные ощущения, одновременно с тем ты вообще ничего не чувствуешь. Кукольные лиловые глаза устремлены вдаль и теперь точно лишены хоть какого присутствия жизни. Часть соломы высыпалась на пол, а ты лежишь ничком и ничего не можешь сделать. Где-то в глубине -  может быть, все же души? - теплилась надежда на то, что хозяйка вернется и починит тебя, даст еще один шанс.

Сломан. Сломанная игрушка, не более, лежит теперь где-то в неизвестности в куче прочего ненужного хлама и отбросов. Можно было догадаться, если хозяйка одержима и жестока, то вряд ли ей понадобится такой слуга, который раз совершил ошибку, стоившую ему жизни. Хотя что это за жизнь была - делать кукол в мастерской, похищать девочек, чтобы создавать армию марионеток. Кого я обманываю? Ведь это и был весь смысл нахождения в этом мире. Мне нравится творить - и это моя жизнь, вдохновение... Однако его не простили, а просто избавились, как от самой последней рухляди. Рядом валяется порванный зонт, чуть поодаль развалившийся почти до основания сапог, при чем без пары. Ко всему прочему примешивается неприятный запах нечистот и пищевых отходов. Кто бы мог подумать, что такое великолепное и необычное творение, умелый мастер красивых кукол, закончит свой век в таком месте? Хотя, если бы нашел хоть кто-нибудь, кто починит его... А пока он лежал как вещь, бледное лицо, очень напоминающее покойничье, неестественно вывернутая рука, потому что шарнир выпал из паза, а из головы торчали остатки соломы. И все равно, странное это было ощущение. Ты вроде бы и не жив, не можешь управлять своим телом, как прежде. Однако все не так темно, как кажется. Все доносится словно издалека, но так заторможено и размыто, что практически ничего не понимаешь. Душа по прежнему бьется где-то внутри своей клетки совсем крошечным огоньком. Не смотря на некую умиротворенность, все равно не хочется больше оставаться в таком состоянии, но сам ты не можешь вернуться. Все дело в том, что нарушена целостность материала, который дарил тебе возможность жить и существовать. Ах, как ты старался для своей госпожи, делал все так, как она желала, но единичный случай - ошибка, стоящая тебе жизни, - перечеркнул все в одну секунду. А почему была надежда, что она тебя починит? Что ей стоит создать более сильного и толкового слугу? Дворецкий, как она в шутку называла тебя, тихо потешаясь над твоей самоотверженностью. Обида? Нет, нисколько, теперь чувства стали еще более далекими. Тоска или, может быть, сожаление? кто знает, скорее всего, это просто обрывки мыслей. Неужели ты теперь вечно будешь гнить в этом неподвижном теле  посреди ужасающего пейзажа мусора и отходов? Противные, так ненавистные тебе крысы будут бегать маленькими когтистыми лапками по всему телу, возможно, даже погрызут немного. Кто-то еще свалил сверху мусор, пока ты не окажешься в пародии на гробницу - пирамиду из мусора. Даже жалости к себе испытать не можешь, все так неважно, поскольку не умеешь и не можешь. А нужно ли это? Сам знаешь, чувства лишь обременяют ненужным грузом, после еще разбирать все эмоции по полочкам. Бред, полнейший бред. Просто смиришься и будешь покорно, как и все прежде, ожидать своей участи.
Но в этот раз, наверное, ему повезло - кто-то забрел в такую дыру, полное захолустье. Что самое удивительное, этот незнакомец натолкнулся на труп... хотя, скорее всего тело куклы, поломанное и никому не нужное. Ведь не так уж оно и безнадежно, но кому охота копаться в куче хлама, пахнущего отнюдь не фиалками, чтобы вытащить сей предмет и отремонтировать? Либо безумец способен на такое или же человек жадный, который все так и тащит к себе, что плохо лежит, не брезгуя даже отбросами. Но, кажется, упущен трети вариант - неразгаданная человеческая логика, может, они признали в нем диковинку. Что человек способен натворить в таком состоянии? Непредсказуемость, вот что страшно. Словно смотря на все со стороны, Дросселю показалось, будто его все же кто-то поднял, выпавшая из шарнира рука безвольно зашаталась, деревянные пальцы просвечивались сквозь дырки на некогда белоснежных перчаток... отличить сено, торчащее из головы, уже почти не возможно от всклокоченных грязно-рыжих волос. В недрах этого тела загорается надежда, что все же кто-то его да и починит, чтобы мастер вновь смог взяться за любимую работу - творению великолепных и неповторимых кукол. За это он отдал бы все, что угодно. Но что будет, когда кукольник очнется? Он не сможет быть без хозяина, потому что его создавали как марионетку, пусть с больше дозволенными действиями, нежели его куклы, которых он творил из девочек. Сейчас он чувствовал чьи-то твердые уверенные руки, которые вправили ему руку, а потом принялись латать голову... Что за ощущения? Нет, это не госпожа, поэтому можно продолжить находиться в этом состоянии, и неупокоенная душа будет маяться дальше...

Нет, это определенно не могло нравится. Кому хотелось быть в таком полубессознательном состоянии, когда все доходит до тебя словно через сильно искривленную призму? Для человека, скорее всего, такое состояние походило на глубокую кому. Легкие обрывки из памяти, хотя, может быть, всего лишь привиделось. Если бы он мог что-то сделать, то не допустил, что бы ему порвали камзол, когда вытаскивали из мусора, если бы... Лучше вообще не допускать подобного, но ничего не изменить и не вернуть. Кажется, есть надежда, что его починят, правда? Или это опять лишь безумные желания? Ведь уже теплилась надежда, что хозяин все исправит, но он выбросил свою марионетку как самый последний хлам. А чем он так отличался от других людей? Все же, глядя на него, до сих пор создавалось ощущение, будто это труп, поскольку все выполнено реалистично, хотя, пальцы на шарнирах и  шов на шее, позволяющий вращаться голове вокруг своей оси, немного делали облик "человека" жутковатым... Сколько не разглядывай других людей - не найдешь подобного. Все гладко... поразительно.. Неужели и его сделали, как он своих кукол? Лично сам мастер превосходно делал своих кукол, но у них были такие же шарниры. Когда он видел людей, у которых не было ни единого шва, это вызывало  жгучую ревность у кукловода. Уж не означает ли это, что меня сделали некачественно и хуже, чем других?! Это всегда задевало Дросселя, он завидовал счастливым людям, поскольку хотел быть таким же. Он не всегда понимал их, а они - его. А сейчас все как-то стало безразличным, он не мог пошевелить ни единой частью тела. Это состояние только больше создавало такое ощущение безумства - уж лучше совсем умереть, если не удастся вернуться в привычное русло! Зачем такие мучения? Наверное, надо было отступить тогда, в ту злосчастную ночь? Но тогда приказ господина оказался бы не выполненным.
Нет, Дроссель бы не смогу поступить по-другому, никогда. Поэтому господин лишил тебя воли, чтобы ты не понял своей безысходности. Все любят твои игрушки, но никто никогда не узнает, как ты их делаешь. Поэтому даже после такого я бы продолжил служить господину... Делай все, как лорд велит, лорд велит, лорд велит. Делай все, как лорд велит, моя милая леди!
Неожиданно его тело словно получило какой-то разряд силы, как когда-то давным-давно, лет так шесть назад... Кейнс ощутил, как способность двигаться возвращается к нему, но очень медленно. Пока он просто прислушивался к тому, что творится вокруг. Тишина, можно даже предположить, будто ночь... Ночь, как и тогда, когда пришла его... смерть? Нет, это трудно было назвать смертью. Если бы кукольник мог посмотреть на себя со стороны, то заметил, как сильно потерся рисунок геральдической лилии на щеке. Но не имея такой возможности, он просто ощущал жуткую пустоту внутри себя. Он не чувствовал больше хозяина! Но как так? Господин отказался от него, забыл, бросил... Неужели он теперь простая выброшенная игрушка?
Чужеродное прикосновение заставило мастера напрячься - здесь, помимо него самого, был кто-то другой, явно не знакомый. Когда касание произошло повторно, Кейнс уже примерно знал, что неизвестный склоняется над ним. Стоит немного усилий, и твои глаза вновь откроются. Но он почему-то медлил, в нем нарастало волнение. Но вдруг резкий рывок усилий - и лиловые глаза заглянули в чужие глаза, смутно различимые во мраке. Прежде чем незнакомец смог осознать этот факт, Дроссель резко поднял руку и схватил его за горло. Да, он почувствовал, как тот дернулся, но кукольник держал крепко. Интересно, кто ты и где я? В первые две секунды можно было подумать, что он смотрит в зеркало, но потом, когда перед глазами все четко сфокусировалось, Кейнс понял, что видит какого-то рыжеволосого юношу со странной раскраской на лице. Хотя, разве у него самого было обычное лицо? Кукольник не спешил отпускать его, сознание медленно отдавало приказы...

Хватит, не думай больше ни о чем. Прочь эти страшные воспоминания, прочь страшное ощущение безысходности. Сегодня я вернулся, а, значит, моя жизнь продолжается. Скорее, существование, но он об этом и не догадывался. Да все, что он имел, лишь просто одна большая иллюзия! Однако, мастер был предан своему лорду, не вникая ни в какие посторонние мысли. Не смотря на всю его прилежность, Эш оставался холоден к нему, что очень огорчало кукольника, но не сбавляла его стремления всякий раз угодить. Куда уж там, кукле с пшеницей вместо мозгов. Как странно, господин сыграл злую шутку - лишив его эмоций, но оставив способность мыслить. "Вся твоя беда в том, что ты слишком много думаешь", - поговаривал его Лорд, а потом вновь злился. Видимо, он решил сдержать ту самую угрозу, которую проронил как-то одним вечером, недовольной оплошностью мастера. Вы сказали, что не простите осечки и оставите все, как есть... Но, кто же тогда меня пробудил на сей раз, если не вы? Кажется, он тосковал по светлому облику господина, но уже не чувствовал никакого долга перед ним. Странно... страшно... непривычно. Как жить, если никто не отдает тебе приказы? Ведь он был создан для этого...
Постепенно сознание прояснялось, но вот тело довольно плохо слушалось. Он захотел разжать пальцы, но послушался лишь скрип в плечевом шарнире. Неужели, я так долго пролежал? О да, я испытывал  и дожди, и снег... А вы все не приходили, господин... Да и господин ли вы мне теперь? Кажется, на сей раз до кукольника точно дошло - он остался один, совсем один, нити, за которые дергал хозяин, бессильно обвисли и теперь кукла предоставлена сама себе. Как кошмарно, это словно отрубить животному все четыре ноги и оставить истекать его кровью. Оно будет живо, но не сможет далеко уйти. А, когда вся кровь вытечет, оно умрет, если, конечно, не случиться что-то, что унесет его жизнь раньше. Выходит, у кукловода не так уж много времени осталось, чтобы приобрести себе нового господина? Бред, хозяев не выбирают, но... Он не хотел превращаться в такую же пустую куклу, что стояли на его полках. Внезапно в лиловых глазах полыхнула какая-то искра. Дороти! Та самая девочка-кукла, оставленная им в мастерской. Он ведь обещал ее другу-мальчишке заботиться о ней... Но в тот вечер ее сломали... Казалось, глаза сощурились от гнева, вспоминая человека в черном, но сейчас Кейнс был еще менее подвержен каким-то ощущениям. Наконец, ему удалось разжать пальцы и отпустить горло незнакомца.
- Ты б улыбнулся. Совсем кислый... - первым нарушил тишину юноша.
Дроссель несколько раз прикрыл и открыл глаза, а потом со скрипом резко сел на столе. Спина его оставалась прямой, как доска; на шее виднелась горизонтальная полоса, явно позволяющая вращаться голове вокруг своей оси. Он повернулся лицом к незнакомцу, свесив ноги со стола. Подвигав головой в стороны, кукловод вновь устремил пустой взгляд на юношу.
- Кто ты и где я нахожусь? - спросил Дроссель.
Да, как давно он не разговаривал, даже родной голос почти не узнать. Наверное, это просто временно, как разговорится, так вновь станет нормальным, а пока кукольник мог общаться тихо, почти шепотом. Раньше он и так не часто разговаривал - не любил нарушать приятную тишину чем-то пустым. Даже его куклы молчали, лишь некоторые сохраняли возможность общаться, но не использовали ее без разрешения господина. Тяжело осознавать, что остался теперь совсем без всего, как неприкаянная душа. Ни коллекции кукол, ни хозяина... И сам теперь представляешь из себя невесть что. Растерянность - что делать, вот, что терзало его сейчас больше всего на свете. Для человека не возможны, к примеру, мечтания о прекрасном искусстве, если не удовлетворены первичные потребности в еде, воде, сне... Так пока и кукловод сам не обретет того, кто возьмет его нити в свои руки, не сможет продолжать ничего делать. Но как же куклы? Я создан, чтобы творить и искать идеал в кукольной жизни... Идеальная кукла... Видно, такой не существует.
- Делай все, как лорд велит, лорд велит, лорд велит. Делай все, как лорд велит, моя милая леди... - тихо и с толикой тоски пропел мастер. - Лондонский мост падает, падает, падает. Лондонский мост упал, моя милая леди...
Кажется, кто-то когда-то пел ему такой вариант песни. Его же мост рухнул и в самом деле. А далее, как в детской песенке, они будут решать - как же построить мост вновь. Они тоже искали идеальные материалы, чтобы мост стоял прочно, но тот все равно рушился. Иллюзия жизни. Ничто не вечно. Встрепенувшись, Дроссель чуть более осознанно посмотрел на рыжего юношу, старательно желая услышать от него ответы на свои вопросы. Надеюсь, он не задумал ничего, что навредит мне? Интересно, а мои нити марионетки все еще действуют? Одна радость, помогавшая каждую ночь мастеру, все же явилась ему сегодня. За его спиной находилось окно, через которое падал нежный свет луны. Его спутница, дарующая вдохновение. Она прекрасна... И ты единственная не оставила меня! Неожиданно Кейнсу захотелось вновь оказаться в своей мастерской, наполненной светом нескольких свечей, напоминавших красных светлячков, отодвинуть те тяжелые шторы, чтобы впустить этот любимый голубоватый свет к себе, раствориться в нем до конца. И не важно, осень на дворе или нет... Главное, чтобы она светила ему. Прошу, укажи мне путь... Не оставляй меня! Он захотел встать, но сделал это слишком резко. Шарниры на ногах еще не достаточно хорошо слушались его, их необходимо было смазать, чтобы не заедало. Поэтому мастер, не успев сделать и не пары шагов, упал на пол, упершись руками, чтобы совсем не растянуться. Перед глазами виднелись носки черных башмаков незнакомца, но вставать не было сил... Да и воли тоже.

Раньше все же мастер мог хоть что-то чувствовать - с трудом, но можно и так сказать. Однако сейчас он был растерян, ведь... Раньше его поддерживали нити, ведущие к господину, а теперь они резко оборвались и он падает в бездну. Все существование сводилось на нет. Наверное, себя практически так же ощущает рыба, выброшенная на берег. Зачем, зачем тогда вы тогда давали мне надежду, если все равно бросили...
- Это дом барона Кельвина. Я Джокер. Это прозвище, я циркач. - сквозь какой-то туман в голове прозвучал голос рыжего парня.
Дроссель поднял голову, его лиловые глаза были до жути стеклянными и пустыми. Ответ не дал ему ровным счетом ничего - он не знал ни барона, ни места, где находится его дом. Однако последнее слово зацепило что-то в сознании. Циркач? Значит он... Цирк? Вспышка в памяти - ночь, холодная и снежная; декабрь в самом разгаре. та ночь, внесшая смятение в заточенную ангелом душу, эта девочка с большими выразительными алыми глазами, их беседы... камин, который едва не сжег мастера... тоска, когда девочка ушла. Она была из цирка, и он взял с нее обещание, что когда-нибудь они встретятся вновь. Много ли на свете цирков и есть ли вероятность, что это именно тот самый цирк. Она говорила, что у некоторых были такие же протезы на шарнирах... Тогда Кейнс возжелал увидеть их, ведь он никогда не встречал до этого людей с такими же шарнирами, как у него. Он пытался провести параллели между собой, он пытался понять, такой же он человек, как и все, или...
- Эй, а ты кто? И откуда?
Хотел бы он и сам это знать. Та жизнь, что была до очищения от скверны прочно стерта из его памяти, а светлый лик господина до сих пор маячит невнятным образом в его памяти. Вновь подняв свои глаза на юношу, кукловод заговорил - слишком тихо и неуверенно, ведь теперь его существование настолько неясно, что он и не знал, как быть.
- Дроссель Кейнс... Я кукольник... улица 46, магазин кукол, да... - постепенно в его голове начинала строиться логическая цепочка. Магазин, ночь, куклы, уничтоженная коллекция и... - Дороти! Я должен... я должен...
Вновь он едва не упал, но на этот раз ему удалось сохранить равновесие, схватившись за стол.
- Почему ты грустишь?
Казалось, Кейнс очень удивился этому вопросу. Он не спешил отвечать, собираясь с мыслями. Хотя, сейчас для него было важно вновь вернуться в прежнее состояние. К сожалению, полностью этого не получится, ибо у него нет больше господина. Рука сама дернулась к тому месту на щеке, где была нарисована сильно стертая геральдическая лилия. Раньше она связывала его и господина, он чувствовал это, о объяснить не мог. Сдаться? Не искать господина? Но... Мастер понимал, если тот так решил, значит это его решение. Не стоит перечить, он ведь послушный слуга.
- Ты наверное не поймешь, какого это... Когда верно служишь своему Лорду, с каждым разом пытаешься угодить ему и сделать так, чтобы тот гордился тобой, но каждая попытка обрывается, он вечно недоволен... Может, просто я что-то не так делал... - Кейнс вздохнул. И почему он так разоткровенничался? А что теперь терять? уже все и так потеряно, осталась только неприкаянная душа в этом странном теле. - Я оказался ему не нужен, я не справился с заданием...
Наконец-то Дроссель осмотрел свою одежду, вернее, то, что от нее осталось – плачевное состояние камзола, вообще никуда не годного, белая рубашка уже не такая и белая… Перчатки и вовсе напоминали жалкие обрывки ткани, поэтому мастер их попросту скинул, открывая взору пальцы на шарнирах. Итак, кажется, уже стоять он может спокойно. Еще немного, и он пойдет.
- Циркач? В самом деле? – Джокер стоял слишком далеко, чтобы Кейнс смог дотянуться, поэтому кукловод воспользовался нитями марионетки. Он опутал ими правую руку рыжего юноши и стал вглядываться в кость. – Это тоже протез? Значит…
Кукольник немного воспрял духом – хоть какую-то тайну он и раскроет. Но не все сразу, иначе он спугнет их. Наверное, эта черноволосая девочка все еще здесь. Она обрадуется их встрече или же испугается? Убрав нити марионетки, он опустил глолову.
- Зачем ты починил меня? – прищурившись, наконец, спросил Дроссель. И в самом деле, на что надеялся тот, кто решил вернуть куклу к жизни?