В саду Букингемского дворца было тихо и безлюдно. Только один человек прогуливался по вымощенным мелкой галькой тропинкам – граф Чарльз Грей заехал во дворец с целью отчитаться Королеве о выполненном задании. Но в приемной ему сказали, что Ее Величество с раннего утра изволит решать важные государственные проблемы, и ей сейчас не до Грея. Будь на месте Королевы кто-нибудь другой, Чарльз непременно бы устроил скандал и пробился в кабинет силой, но воля Ее Величества – закон, нерушимое правило. Поэтому граф улыбнулся секретарю и сообщил, что прогуляется в таком случае по саду.
По случаю несостоявшейся пока аудиенции Грей облачился в строгий черный фрак, черную же накрахмаленную рубашку с тщательно разглаженным воротничком-стоечкой и застегнутыми серебряными миниатюрными запонками манжетами, черные брюки с еще не разгладившимися аккуратными стрелками и начищенные до блеска туфли. На шею граф повязал алый платок-галстук с вышитым серебром гербом Королевы, приколотый серебряной иглой, а ненужный пока цилиндр держал в руке. Все эти формальные официальные облачения Чарльз терпеть не мог и появлялся в таком виде только перед Ее Величеством. Но если приходилось все же выбраться на уж совершенно официальный прием, все должно было быть на высшем уровне, со свойственной Грею аккуратностью и тщательностью.
Порыв ветра сорвал с увядающих в эту пору роз несколько лепестков и растрепал графу волосы. Чарльз механически потянулся их пригладить. За летний отпуск, проведенный на лоне природы, и так слишком светлые волосы успели выгореть до серебристого оттенка и отрасти до середины лопаток. Новая длина юноше понравилась, и теперь каждым утром отводилось десять минут на приведение шевелюры в божеский вид, а стянутые в аккуратный хвост волосы граф перекидывал через одно из плеч. Получалось довольно мило, что только прибавило персоне Грея внимания среди высшего общества.
«Прекрасное утро, - Чарльз, прикрыв затянутой в черную перчатку ладонью глаза, посмотрел на чисто голубое, без единой тучки, небо и радостно улыбнулся. – Не зря я решил выбраться к Королеве именно сейчас. А по пути домой можно будет заехать в ту замечательную кондитерскую, которую я приметил недавно на набережной, и купить маленький тортик»
От мысли о любимых сладостях и прекрасных планах Чарльзу захотелось засмеяться, раскинуть руки и закружиться. Но граф все же вспомнил, где он находится, и решил оставить радость до возвращения домой. Правда, в особняке его опять загрузят нудной рутинной разборкой счетов, писем и всевозможных приглашений, отчего приезд домой откладывался до обеда. А вечером можно сбежать на какую-нибудь вечеринку. В общем, планов было много, и привыкший к такой жизни граф довольно улыбался и мурлыкал под нос недавно услышанную песенку.
«В такие моменты понимаешь, что жизнь удалась, - Чарльз мысленно засмеялся и продолжил свой путь, любуясь красотой осеннего сада и наслаждаясь свежестью чистого воздуха. - Сегодня непременно случится что-то интересное»

Грей шел по дорожке, заложив руки за спину, и улыбался, глядя в небо. Осень – замечательная пора. В поместье на днях надо будет устроить генеральную уборку и заставить ленивых слуг полазать по всем закуткам, а чуть позднее можно начать собирать листья в огромные кучи и валяться в них, вспоминая детство и наслаждаясь запахом подмерзающей почвы и прелости. А потом сидеть у камина, завернувшись в плед, отогреваться и прихлебывать горячий чай. А еще засыпать под шуршание затяжных осенних дождей, плутать в тумане и сидеть на берегу холодного уже озера. А еще к осени прибавляется работы, и приходится чаще разъезжать по всей Англии, выполняя поручения Королевы, бывать на шумных приемах… Именно такая жизнь казалась графу замечательной, именно в такое время Грей чаще обычного менял галстуки и смеялся.
«Глупые и бедные люди, не понимающие прелести этого времени года», - Грей вспомнил недавно виденную в художественном салоне картину, и подумал, что ее стоит все же купить.
Вдруг Чарльз уловил легкое шуршание материи по гравию, остановился и повернулся на звук.
- Принцесса Беатрис? – граф удивленно моргнул. – Так рано?
Но секунду спустя Чарльз осознал свою ошибку – настолько вульгарное поведение с самой принцессой! Где же это видано? Грей настолько задумался о природе, что напрочь забыл об этикете и манерах, которых так ревностно придерживался на вечеринках и прочих мероприятиях. Чтобы скрыть смущение, юноша поспешно поклонился и произнес уже более учтивым тоном:
- Прошу простить мое поведение, Ваше Высочество. Я искренне сожалею, - а выпрямляясь, Грей очаровательно улыбнулся.
Беатрис была очаровательна. Нет, даже не так – прекрасна. Да и этим словом не описать девушку. В распущенных волосах запутались лепестки роз, нежно-голубое платье подчеркивало изящную фигуру, а солнечный свет создавал вокруг нее мягко светящийся, еле заметный ореол.
Грей встречался со многими девушками. Но была одна загвоздка – ни одну из них он не воспринимал всерьез, Чарльз всего лишь играл. Но нельзя списывать все на черствость и циничность, ни в коем случае. Просто граф не любил быть серьезным, а иначе все увидят не милого, веселого и приветливого юношу, а жестокого убийцу, личного исполнителя Королевы. Чарльз искренне считал, что в высшем обществе и так хватит хмурых и нудных персон. Так вот, отправной точкой в «игре» считалось первое проявление чувств девушки. Дальше скучные однотонные вечера скрашивались выбором цветов, покупкой подарков и прогулками по всему Лондону и его окрестностям, которые Грей успел облазать вдоль и поперек. Наградами считались знаки внимания, улыбки, робкие признания и поцелуи. А вот потом на каком-то моменте графу становится нечего ответить на вопросы и признания, и приходится исчезать из жизни девушек…
Но с принцессой дело обстояло по-другому. Уважение к Ее Величеству и королевской семье надежно предостерегало Чарльза от излишнего внимания и проявления каких-либо чувств не «по уставу». Но, как истинный ценитель красоты, граф не мог не отметить великолепие принцессы этим утром. Но еще Грей отметил, что девушка немного дрожит. Конечно, настолько легкое платье!
- Я крайне рад встретить Вас сегодня, Ваше Высочество. Не позволите ли мне одолжить вам мой фрак и составить компанию? – Чарльз вежливо улыбнулся краешками губ.
«Я знал! Я знал, что сегодня – необычный день!» - Грей просто светился от счастья.

- Ничего страшного, граф. Я понимаю ваше удивление, - Грей чуть не выдохнул от облегчения, но сдержался, понимая, что вежливость – превыше всего. Да и место свое знать надо, а то мало ли. Чарльз уже успел насмотреться на таких вот «бескультурных» и их отнюдь не славную кончину.
«Да, принцесса явно оделась не по погоде», - граф наблюдал за девушкой и не уставал поражаться ее красоте. Во дворце за ней толпами бегали поклонники, жаждущие ее руки.
«Хотя бы руки», - поправил себя Грей. Сам Чарльз в число этих претендентов не входил и не собирался, с ужасом слушая рассказы о попытках добиться руки на вечеринках от людей, которых считал вполне вменяемыми. Нет, граф ничего не имел против, но сам совершенно такого не понимал – «уважение превыше всего». Жизненное кредо, ничего не попишешь.
-О, граф, вы поразительно наблюдательны. К тому же прогулка в вашей компании отнюдь не обременительна и даже приятна, так что было бы с моей стороны нечестным отказаться от вашего предложения.
Чарльз рискнул добродушно улыбнуться – он все же сумел угодить принцессе. Потом немного поспешно скинул фрак и заботливо надел его Беатрис на плечи.
- Давно хотел спросить, Ваше Высочество, что Вас заставляет отказывать всем охотникам за Вашей рукой? Не сочтите за грубость, просто детский интерес, - Чарльз мягко улыбнулся и смахнул с глаз непослушную челку. Давно пора было постричься, но у графа совершенно не было терпения. Это ведь надо высидеть уйму времени, пока возятся с твоими волосами. Да еще и чужой человек…  Чарльз вообще неохотно впускал в свою жизнь незнакомцев, если того не требовал приказ Королевы или детский непоколебимый интерес самого Грея.
Юноша снова посмотрел на небо. В каком-то смысле оно уже давно заменило ему Бога. Все свои мольбы, все обиды, все горечи и всю радость он высказывал этому вечному и величайшему чуду природы. И, что самое важное, Чарльз был уверен, что небо его услышит. Но все же предпочитал никому о своей странной вере не говорить. Еретиков не признавали, а в какой-то степени он и сам был таким. Но совместить веру в Бога и такую работу слишком сложно. А Грей терпеть не мог сложностей и предпочитал их обходить, и желательно двадцатой дорогой. Вот граф и нашел обходной, очень выгодный путь.
- И да, я слышал, Вы едете в Ирландию. Прекрасная страна, - Чарльз зажмурился, вспоминая виды весенней Ирландии. – Мне довелось побывать там однажды. Весной, особенно в мае, эта земля прекрасна. Я сожалею, что не смог задержаться там подольше.
Дела Королевы Виктории закидывали Грея в разные части Соединенного Королевства. И отовсюду граф привозил картины. Из Ирландии же Чарльз привез замечательное полотно – проходил мимо и увидел, как уличный художник пишет пейзаж неприметного на первый взгляд проулка. Но столько было в этой картине жизни, так сильно чувствовалась душа писца, что Грей не удержался и, дождавшись завершения полотна, выпросил его себе. Теперь шедевр висел в рабочем кабинете Чарльза и радовал глаз уставшему от работы графу.
- Прошу простить, если обременяю Вас лишними вопросами, - Чарльз склонил голову и виновато улыбнулся.
«Надо бы к Королеве успеть, - тоскливо отметил граф. – А ведь Ее Величество непонятно когда освободится, и возможность задержаться здесь надолго слишком велика»
Но пока Грей удачно скрашивал скуку очень приятным обществом принцессы. Но это пока, а потом опять придется гулять по саду в одиночестве и ежиться на холодном ветру. Но о такой перспективе Чарльз решил до поры до времени не думать.

Отредактировано Charles Grey (2011-03-08 12:05:44)

- Граф, я верю, что вы бесстрашны, однако вы рискуете головой, задавая такие вопросы. Впрочем, я верю в ваше умение молчать, - Грей только чуть заметно улыбнулся, склонив голову в знак согласия.
Всю речь принцессы Чарльз выслушал предельно внимательно, очень четко представляя себе портрет таких вот «охотников», попадающиеся в обществе намного чаще, чем хотелось бы графу.
- Я Вас понимаю, Ваше Высочество. Сам не переношу настолько фальшивых эмоций, - Чарльз весело улыбнулся. – И сочувствую, потому что им надо жить с такими масками постоянно.
Сад был удивителен, а общество принцессы скрашивало утреннее вынужденное одиночество. Дворец не скоро оживет, и, если бы не Беатрис, пришлось бы Грею коротать время в тишине лабиринта самому.
Граф засмотрелся на плывущее по небу причудливой формы облако и чуть не пропустил фразу принцессы:
- Если эта страна действительно так прекрасна весной, как вы говорите, то я хотела бы побывать там весной. Осенью она может оказаться не так чарующа, вы не находите?
- Что Вы, Ваше Высочество! – глаза у Чарльза засветились. – Ирландия прекрасна вне зависимости от времени года, хотя, если признаться, недолюбливаю зиму, - Грей мечтательно улыбнулся.
У одного знакомого художника граф видел потрясающую картину – холмы, сплошь покрытые немного странными мелкими цветами ярко-лилового цвета. Тогда еще Грей не знал про так называемые вересковые пустоши, распространенные в Ирландии. А, глядя на незаконченное полотно и слушая рассказы приятеля, парень проникался восхищением к этому чуду природы. Потом уже и сам начал искать информацию про пустоши и вереск, уходя все глубже в легенды и поверья об этом необычном растении.
- Вы просто представьте: холмы, пылающие красным, как в огне! В Ирландии есть вересковые пустоши, тянущиеся на огромные расстояния, и цветы вереска осенью окрашиваются в огненно-лиловый. Я застал их раннее цветение, тогда еще все было бледно-розового оттенка, но мне довелось увидеть чудеснейшую картину, изображающую осенний ирландский пейзаж. Он просто восхитителен! – Грей с восхищением описывал виды Ирландии, и увиденное вживую смешивалось с изображенным на полотне, вставая перед глазами графа. – А еще про вереск ходит великое множество легенд. И знаете, когда стоишь там, на холме, и любуешься открывающимся пейзажем, наступает умиротворение, спокойствие и какая-то запредельная радость. А еще восхищение, - Чарльз запнулся.
«Я слишком много говорю. Как же я мог настолько увлечься чем либо и забыть об обществе? Если я чем-то задену чувства принцессы, мне несдобровать», - Грей смущенно улыбнулся и чуть отвел взгляд.
- Но я бы с удовольствием посетил эту чудесную страну еще раз, - граф мягко улыбнулся, подводя черту своей восторженной и пламенной речи.
«Будь что будет. Меня ведь спросили, да? А извиниться никогда не поздно, особенно перед принцессой Беатрис», - Грей искренне уважал младшую дочь Ее Величества за ее ум и природные манеры, умение себя вести и понимание.
- Кстати, граф. Что вы делаете с утра пораньше в королевском саду, да ещё и при полном параде? – парень поднял на принцессу взгляд, улыбнулся.
- Я приехал отчитаться Ее Величеству о выполненном задании, но Светлая Королева была занята, и меня попросили подождать, - в глазах Чарльза отразилось глубочайшее уважение к Королеве и покорность всем ее решениям. Ведь для Грей во всем мире не было ничего важнее интересов и приказов Ее Величества. И все испытываемые графом чувства были далеко не фальшивыми – однажды поклявшись, Чарльз навсегда стал верным слугой Ее Величества, заменил все свои интересы королевскими и навсегда стал всемогущей тенью Ее Величества.
«Надо бы уйти с этого продуваемого всеми ветрами пятачка, а то принцесса подхватит простуду, не приведи небо», - Грей подал Беатрис согнутую в локте руку и вежливо улыбнулся:
- Не желаете ли прогуляться по лабиринту? Там в самом центре есть замечательная скамейка.

- Сочувствуете? – признаться, Грей не ожидал настолько критичной реакции. А особенно от принцессы Беатрис. Хотя ее можно было понять – когда за тобой в течении весьма длительного срока бегают совершенно одинаковые занудные люди, пытающиеся тщетно доказать свою искренность и любовь, начинаешь невольно задумываться о моральных устоях общества и сомневаться в людях вообще.
Парень задумчиво дослушал речь принцессы и медленно, тщательно подбирая слова и немного растягивая речь, произнес, обращаясь скорее к саду, чем конкретно к Беатрис:
- Всякий достоин сочувствия, если у него есть проблемы, - а потом беззаботно улыбнулся. – Но мы забрели в философию, а это довольно подлая и скользкая тема, так что давайте на этом закончим, - Чарльз обвел рукой сад. – Тем более, сегодня такое прекрасное утро, Вы не находите?
Легкомысленность графа иногда проявлялась даже в разговоре с высшими мира сего. Юноша смотрел на мир с наивностью ребенка и считал, что слишком напыщенный этикет – своего рода притворство, которое сам Грей, мягко говоря, не любил. Поэтому Чарльзу легче было промолчать, чем высказать какую-то очередную лесть, или искренне поразиться красоте и изысканности, когда «воспитанные» люди предпочтут промолчать. Конечно, граф знал все правила приличия и хорошего тона наизусть и старался вести себя подобающе в кругах высшего общества. Но особо стараться парень не собирался, предпочитая совмещать простую вежливость с искренней улыбкой и совсем редкими вкраплениями присущих аристократам манер.
Вот и сейчас Грей и сам не заметил, как перестал вести себя как подобает графу и перешел на свою обычную манеру говорить и относиться к находящимся вокруг как к равным, стирая все границы и не замечая различий. Такая манера поведения очаровывала всех вокруг, но была чревата по отношению к принцессе. Но исправлять что-либо было уже поздно, так что парень решил оставить все как есть. Хотя единственный человек, с которым юноша даже не пытался так говорить, была, конечно же, Королева. К этой удивительной женщине Грей питал слишком сильное уважение, чтобы посметь хотя бы заговорить в такой манере.
- Да, в вашем описании эта страна действительна чудесна. Может быть я заблуждаюсь, но вы можете самое скучное место представить в выгодном свете.
Чарльз заинтересованно следил за попытками принцессы вытащить из волос запутавшийся листок и улыбался. Но потом сообразил, что Беатрис замолчала, и надо что-то ответить:
- Ну что Вы, просто я нахожу плюсы во всех местах, где мне доводилось побывать, - граф мечтательно улыбнулся. – Но Ирландия великолепна! Если бы я смог поехать с Вами, я бы с удовольствием лично показал Вам все самые живописные местечки, - Грей задумчиво следил за улетающими птицами и вспоминал виды весенней Ирландии и картину.
«Надо бы съездить и проверить – вдруг он уже дописал полотно? Ведь грозился же отдать мне и потом приехать проверить, висит ли оно», - Чарльз усмехнулся своим мыслям, продолжая наблюдать за принцессой.
- Да, это неплохая идея.
- Вот и отлично, тогда в путь! – граф шутливо отсалютовал цилиндром и повел Беатрис по направлению к лабиринту.
Собственно, лабиринтом такое назвать было уж никак нельзя. Вот лес, служащий Чарльзу садом, смело мог поспорить с любой преградой. А это – так, развлечение для скучающих гостей дворца. Хотя в самой середина стоит скамейка, удобно прячась от всех ветров и прикрываясь нависшими над ней ветвями. Граф любил сидеть там и читать какую-нибудь книгу, ожидая приема Ее Величества. Его ведь уже не первый раз «попросили подождать», так что юноша давно привык и перестал жаловаться, воспринимая подобные ситуации как нужную процедуру, подобную приему лекарств.
«Даже странно ходить по ухоженным дорожкам, - Грей слушал тихое шуршание гравия под ногами и вглядывался в солнце, пытаясь вычислить, сколько он уже провел в Букингемском саду. – Привык я слишком к своим дебрям»
В молчании они дошли до скамейки. Чарльз не хотел нарушать тишину и наслаждался легкой прохладой и ощущением наступающей осени, заодно и предоставляя принцессе выбирать тему для разговора или просто вместе молчать и слушать далекие крики улетающих птиц. Ведь в осени есть что-то чарующее, необыкновенное и завораживающее. А возможно, Грей просто привык видеть ее каждый день на картинах и уже успел из-за этого полюбить.

- Мне нравится ваш взгляд на жизнь. Находить что-то положительное во всем, что встречаешь, это же так прекрасно. Я, наверное, слишком скептична, что бы так ко всему относится.
Грей глянул на спутницу и мягко улыбнулся:
- Возможно, Вы просто не обращаете внимания на мелочи, окружающие нас, - парень беззаботно махнул рукой и счастливо зажмурился, подставляя лицо солнцу.
«Все же этот мир прекрасен, чтобы не говорили все эти аристократы! Слишком он далек от политики и денег, спекуляции и проблем на бирже. Вышли бы они просто погулять по этому же саду, так нет – всегда заведут заумный и ненужный разговор», - Чарльз шел вперед и старался отвлечься от проблем внешнего мира, оставляя все за границами Букингемского сада.
Странная у графа привычка – вести себя как ребенок. Эдакое взрослое дите, воспринимающее мир легко и без масок, предпочитающее правду и искренность манерам и этикету, любящее и уважающее Королеву больше всех людей во всем мире. И юноша уже настолько сжился с таким характером, что даже при огромном старании вести себя «подобающе», как учил его когда-то отец, умудряется назвать высокопоставленную особу по имени и на «ты», и вообще попасть в самую пикантную ситуацию. Но стоит Чарльзу улыбнуться, как ему тут же все прощают и начинают любить еще больше. Сам же Грей искренне удивляется своим «способностям» и недоумевает, как это у него так получается.
Графа вывело из задумчивости слабое движение со стороны принцессы. Беатрис немного придвинулась к Чарльзу. Парень тряхнул головой и чуть заметно улыбнулся. Любой девушке иногда хочется тепла и защищенности.
«Помнится, мне именно так один раз признавались в любви, - Грей задумался, пытаясь вспомнить лицо девушки. – Бесполезно. Помню, что провстречался с ней недели две, а вот лицо не могу вспомнить», - Чарльз еле удержался, чтобы не засмеяться в голос. Нет, вообще-то у парня была отменная память на лица. Но вот одна-единственная особенность – граф запоминал только тех, кто его заинтересовал. Он мог по пять раз за вечер спросить, как зовут «вот этого графа» или «вооон того предпринимателя», а еще никогда не запоминал лица и имена девушек, с которыми встречался – незачем. Ведь они – всего лишь очередная занимательная игра на короткий период, а потом – все, конец.
Опомнился Чарльз уже под раскидистым дубом возле заветной скамейки. Бросив взгляд на принцессу, Грей не удержал мягкой улыбки – с такой любовью девушка смотрела на  старое дерево. Парень не сомневался, что у Беатрис связано с ним множество ценных воспоминаний.
Тишина обволакивала и увлекала в свой мир, неведомый тем, кто не умеет ее чувствовать и понимать. Граф был искренне благодарен принцессе за молчание, которое совершенно не хотелось портить ненужными и неуместными словами.
«Бывают люди, с которыми не нужно слов для общения. Стоит только помолчать и присмотреться к выражению лица и движениям, - Чарльз задумчиво смотрел на Беатрис, отмечая малейшие детали. – И принцесса – одна из них. Надо отдать ей должное»
- Сэр Грей, Ваше Высочество! – один из многочисленных лакеев Королевы поклонился молодым людям и продолжил. – Ее Величество Королева Виктория желает видеть вас у себя, - и с поклоном удалился.
«Ее Величество наконец-то освободилась! – Грей готов был прыгать от счастья и  нестись к Виктории сразу же, забыв обо всем на свете. – Но зачем Королева позвала и Беатрис?» - Чарльз одернул себя, вежливо улыбнулся  и протянул принцессе руку, помогая встать.
- Похоже, наша с Вами прогулка продолжится, Ваше Высочество, - граф взял девушку под руку и повел во дворец, направляясь в кабинет к Ее Величеству.

Уже стоя перед кабинетом, граф пытался как-то более незаметно себя осмотреть, одергивая брюки и выравнивая съехавший на левое ухо цилиндр.
«Чего-то не хватает, - Грей лихорадочно себя осмотрел, потом взгляд юноши упал на принцессу. – Точно!»
- Ваше Высочество, могу ли я попросить свой фрак обратно? – Чарльз виновато улыбнулся, глядя на Беатрис из-под отросшей челки. – Хочу показаться перед Ее Величеством при полоном параде.
С этими словами парень глубоко вздохнул и взялся за ручку двери, ведущей в заветное помещение.

--->> Кабинет Королевы

Начало игры

Сад такой великолепный. Просто превосходно. Натали, кукла марионетка…Когда её господином был господин Кейнс, но сейчас его нет. Почему? Он покинул её, оставив совсем одну. А девушка так хотела быть с ним, чтоб он разделил с ней вечность. Так нет…Он теперь просто марионетка, и стать живым он больше не сможет. А что господин Эш? Он нечего не сделала ради того, чтоб  её первоначальный господин вновь ожил. Он даже не думал  об этом. Зачем же ему старая, неудачная кукла? Холодная и жестокая персона…
Господин Кейнс, хоть вас больше нет, но частичка всегда останется со мной. Навечно. , -  девушка остановилась и посмотрела на белые розы. Почему-то она напомнили ей господина. Его лиловые глаза и рыжие волосы. Его облик запечатался в памяти Нанали навечно. Сколько бы времени не прошло, но она не забудет его никогда. Пусть Эш теперь её господин, но он не понимает и даже не пытается понять её. А вот господин Кейнс, он понимал как никто другой. Если бы она только могла что-то изменить…
После смерти господина она стала фрейлиной принцессы Беатрис. Её служанка, которая делает всё идеально. А разве могло быть иначе? Натали и помнит себя, как она хотела  быть идеальной дочерью, идеальной куклой. Почему я так хотела быть идеальной? Просто я хотела, чтоб мной гордился господин Эш,я  бдля этого пошла на верную гибели. Но для господина Эша…Почему-то нет такого чувства, что ради него готова на всё. Мне это не очень важно…, - думала она.
Натали маленькими шажками ходила по лабиринту, она всегда тут бывали, когда ей было очень одиноко. Тем более принцесса у Королевы, так что можно побыть наедине с собой, пока Беатрис не позовет её. Она же знает её, как Надин. Теперь редко она может услышать, как её называют Натали. Её имя исчезло, как и её прошлое. Иногда она может его услышать, когда кукла и господин Эш остаются наедине. Господин Кейнс…Интересно кто же вас убил? Кто этот убийца? Я даже догадки не имею…, - рассуждала она.
Натали казался, что лабиринт довольно запутанный, но именно это ей и нравилось, никогда не знаешь, куда он приведёт тебя. Но вскоре она вышла из него и просто смотрела на небо. Когда люди умирают, то они оказываются в раю? А куда попадают куклы, когда они попадают? Или просто исчезает? Вы про это мне не рассказывали, господин Кейнс…
- Сначала мне хотелось быть полезной вам, потом стать идеальной куклой, но сейчас я просто хочу быть вместе с вами. И что у меня осталась это память о вас...Но память...., - девушка куда-то отвернулась, как будто ей было противно само слово память.
Память – редкий дар для шизофреника, – пронеслась в её голове мысль. С чего такая мысль? Да кто это знает…
Натали вновь подняла голову на небо и улыбнулась. Ветер играл с её светлыми волосами (некоторая часть волос быть распущена). Она так ждала, что случиться что-то приятное. Может быть кто-то придёт в сад и она сможет с кем-то поговорить, хоть и будет притворяться…

Отредактировано Natalie Aneliz Augnech (2011-05-03 20:51:09)

Пыталась спрятать свои чувства,
Хотела скрыться, убежать.
Не мастер я актерского искусства
И никогда я не умела врать.

Девушка смотрела на небо, которое было нежным, как пух. Вы когда-то его видели? Какой он нежный, словно вы отрываете кусочек облака. А небо, оно плыло так медленно никуда не спешило. В отличие от людей.  Они всегда куда-то спешат. Но зачем? Разве они не ценят свою жизнь, которая им дано лишь один раз?  Глупые, глупые люди…Ничего не ценят в этой жизни. Когда же вы поймёте, что в этой жизни ничего не вечно. Только тогда, кода потеряете то, что очень дорого вам. Но…Потерянное однажды невозможно возвратить…, - думала Натали.
Натали каждый день вспоминает своего господина Кейнса. Да что там день. Она каждую минуту, каждую секунду думает о нём. Она помнит моменты, когда была с ним. Как он встретила графа Грея, как он купил ей скрипку, как они вместе украли колье Маркиза Рональда Беккереля. Мой господин…Где же вы? Где вы? Вы мертвы, но я не хочу в это верить. Я знаю, что вы живы. Вы не могли умереть вот так просто. Просто не могли. Вы не могли меня оставить… Меня и Жюзефину. Или иже я просто так привязалась к вам, что не могу принять вашу смерть? Скорее всего…, обдумывала она.
Натали всегда хотела быть во всём идеальной. Это и так есть, ведь она старалась не совершать ни единой ошибки, ведь тогда господин Эш может выкинуть её, как ненужную куклу. Для куклы нет ничего грустнее, чем быть ненужной. Господин Кейнс стала для Эша ненужным, и это больно. Господин Кейнс мог простить её, но с господином Эшом совсем по-другому. Он не такой как господин Кейнс. Или же просто привязанность к её мастеру не даёт уважать господина Эша?
- Добрый день, Натали Анелиз Аугнец, - услышала она. Снова ошибка. Её тут знают, как Надин. Она что хочет, чтоб узнали, что она дочь графа Аугнеца фрейлина принцессы? Не любила она такое бездумное поведение, пусть даже её подруги Жюзефиль. Ясно, если б был вечер, мало ли кто может обратить на это внимание, но при свете дня. Это ж просто немыслено. Однако Натали была очень спокойной и культурной девушкой и разъяснит вновь Жюзефине, не зная уже который раз.
- Добрый день, Жюзефина. Погода и правда чудесная, но…, - начала она и глазами посмотрела в стороны, и вздохнула от того, что к их счастью в саду некого не было, то проблем бы не набрались. Объяснять почему она назвала тебя Натали, если все знают , как Надин? Дейсвительно ли ты Аугнец? Та ли пропавшая дочь? Хорошо, что никто не слышал это, то мало ли…
- Дорогая, Жюзефина. Вы наверное забыли, но все во дворце знают меня, как Надин. Даже у стен есть уши. Услышав бы это кто-то сейчас, то пришлось бы объяснять, почему ты назвали меня Натали, да к тому же ещё Аугнец. Поэтому Жюзефина постарайся не употреблять при свете дня моё настоящее имя. Хорошо? Ведь это знают лишь господин Эш и вы.  , - говорила она довольно спокойным и холодным голосом. Натали всегда разговаривала со всеми на «вы», ведь считала неприлично с кем либо разговаривать на «ты» , даже если это твоя подруга.
- Жюзефина как вы себя чувствуете? Всё ли хорошо?, - спросила она. Как ни как она волновалась за неё, ведь они оба куклы господина Кейнса. И Жюзи самая близкая ей подруга. Пусть они сначала не были так близки, но они понимают друг друга почти без слов, ведь их связывает одно, но очень важный показатель  - они обе марионетки господина Кейнса.

Отредактировано Natalie Aneliz Augnech (2011-05-28 13:54:43)

Кабинет королевы ---- >>>

Неспешно ступая по лестнице, Ландерс вышел из дворца, а затем свернул на аллею, чтобы попасть в сад. Здесь все было идеально – газоны, кусты, клумбы, невозможно найти ни малейшего изъяна. Вот и его мир, новый чистый мир, весть станет таким! Эш усмехнулся, проходя мимо куста, подстриженного в форме лебедя. Несомненно, куколки находились неподалеку от фонтана, особо любимого места ангела. Почему ему так нравилось сидеть там, он и сам не знал. Просто умиротворяющий плеск воды, легкий ветерок, доносящий до лица прохладные брызги воды, легкая полутень от аккуратных невысоких деревьев давали возможность расслабиться или подумать о чем-то приятном. Не боясь запачкать свой белый костюм, Эш приземлился на бортик фонтана, потому что знал, что он всегда чистый. Отсюда из-за деревьев ему были видны беседующие куклы, а он мог оставаться незаметным столько, сколько сам этого пожелает. Разумеется, ничего содержательного для ангела в их беседах не было, но и о чем могут говорить куклы? Однако ангелу было интересно наблюдать за этими созданиями. Подобно богу он сидел и усмехался. А ведь все как у настоящих людей, почти не отличишь. Вот только они всегда будут вежливы и послушны, потому что слушаются тех, кто дергает за их нити. Не важно, какая ты марионетка, важно кто твой господин.
Не вздумайте сказать, будто природа — это не чудо. Не вздумайте сказать, будто мир — не сказка. Тот, кто не понял этого, рискует так ничего и не понять, пока сказка не кончится. Тогда он сдернет с себя шоры и начнет тереть от удивления глаза, ловя исчезающую возможность отдаться в последнюю минуту тому чуду, с которой ему пришло время проститься навсегда. Такого великолепного сада и впрямь не было нигде, все лучшие мастера по стрижке деревьев, лучшие садовники трудились на это великолепие. Оно и впрямь было похоже на сказку – красивую, созданную человеком, но далеко не реальность. За пределами этого – город, его истинная жизнь, бродяги, страждущие и прочие жалкие неудачники, сломавшиеся под тяжестью судьбы. Ангел презирал их. Когда ломаешь, уничтожаешь что-то, когда обходишься с чем-то по-звериному жестоко, оно, это что-то, выглядит изуродованным, обезображенным, немного нереальным и нечеловеческим, и это облегчает твою задачу, позволяет глумиться, калечить, давить, пока ты не уничтожаешь это что-то совершенно, доказывая тем самым, что уничтожение естественно для человеческого духа, что природа снабдила нас механизмами, дающими возможность разрушать и не ломаться при этом самим; она изобрела, придумала, как сделать, чтобы самые праведные, жаждая действий, совершали их, не страшась последствий; она изобрела способ низводить нас до состояния ниже человеческого, когда мы преступаем закон… Человек — ощущает себя, свои мысли и чувства, отделенными от всего мира — и это его оптический обман. Эта иллюзия стала темницей для нас, ограничивающей нас миром собственных желаний. Наша задача — освободиться из этой тюрьмы, расширив сферу своего участия до всякого живого существа, до целого мира. Никто не сможет выполнить эту задачу до конца, но попытки достичь этой цели, являются частью освобождения. Наконец, ангелу надоело думать, и он подал голос.
- Какая трогательная беседа, леди!

Кабинет королевы ---- >>>

Воздух в саду был немного теплее чем утром. Выйдя из несколько мрачных помещений дворца, принцесса с радостью подставила лицо лучам заходящего солнца. В отличие от утреннего времени, теперь сад уже не казался пустым. То тут, то там мелькали придворные, слуги, высоко поставленные особы. Оставаться незамеченной было попросту невозможно. Каждый, вне зависимости от того, спешил ли он куда-нибудь, занят ли был он каким-нибудь делом, останавливался и приветствовал девушку. Беатриса натянуто-вежливо улыбалась, стараясь поскорее уйти в дальнюю часть парка, где было не так много людей.
В дальней части сада было заметно спокойнее. Редкие встречные тем и отличались от тех, кто толпился в его центральной части, что искали они отнюдь не общества придворных, а тишины и возможности в этой самой тишине подумать. Внимание Беатрис привлекла компания из трёх человек: двух девушек и одного мужчины. Чуть присмотревшись, девушка опознала в мужчине дворецкого матушки.
Слегка поколебавшись, девушка решила, что не сильно помешает разговаривающим, если присоединится к ним.
Нарочито громко стуча каблучками, что бы её приближение не стало сюрпризом, Беатриса подошла к группе людей. Девушки, сопровождающие Эша были знакомы принцессе. Вблизи узнать их не составило труда. Беатриса остановилась, чуть наклонив голову улыбнулась.
-Добрый день, Эш Ландерс.
Чуть помедлив, девушка перевела взгляд сначала на одну девушку, потом на другую.
-Приветствую, леди, - Беатрис вежливо улыбнулась им.

Губы дворецкого слегка коснулись тыльной стороны ладони принцессы. Он был красив, да, но его прикосновения вызывали в девушке какую-то лёгкую внутреннюю неприязнь. Высвободив руку из цепких пальцев Ландерса, Беатриса постаралась максимально незаметно провести ею по юбке, стирая с пальцев ощущение его прикосновения.
Несмотря на то, что лицо девушки украшала легкая полу-улыбка, взгляд зелёных глаз был рассеянно-вежливым. Беатриса избегала прямых взглядов в глаза дворецкому. Это могло выглядеть неуважительно, или отражать незаинтересованность девушки разговором, но дворецкий... он всего лишь дворецкий. Пускай и самой королевы.
- Я хотел бы попросить вас... вернее, спросить, может ли моя скромная персона сопроводить вас в Цирк?
Цирк. Это было бы ложью, сказать что при этом слове в глазах принцессы не вспыхнул по-детски радостный огонёк. Стараясь не выразить свой восторг неподобающе бурным образом, девушка все же позволила себе открытую, искреннюю улыбку.
-Признаться, последний раз я посещала цирк несколько лет назад, но воспоминания остались самые что ни на есть приятные. Ваше предложение... весьма и весьма мне нравится.
К тому же, я достаточно давно нигде не появлялась. Да, пожалуй стоит отвлечься от забот, пускай и в компании этого... дворецкого.
-Вы говорите, они мастера своего дела? В прочем, я не сомневаюсь, что мероприятие, удостоившееся Вашего внимания проведено будет на высшем уровне. Я полностью полагаюсь на Ваш выбор, - принцесса задумчиво качнулась и носков на пятку, и обратно, - Так когда, Вы говорите, состоится представление?