*Тихий шок*
а у меня был бал на совершеннолетие?

За два месяца до бала.
-А платье несомненно должно быть изумрудного цвета. Что бы оно сочеталось с Вашими прекрасными глазами.
Бесконечная болтовня толпы портних, белошвеек и прочих особ как-либо связанных с пошивом платьем уже начинала утомлять принцессу, стоящую на маленькой табуретке. Эти дамы, несомненно лучшие в своём деле, приглашённые со всей страны, что бы сшить для принцессы платье на день её совершеннолетия, уже больше часа пытались решить, какой покрой лучше подойдёт для наряда, какой цвет будет лучше гармонировать с глазами и волосами девушки, какой длины должны быть рукава, и что они будут делать если мода внезапно изменится. Саму Беатрису эти вопросы ни капельки не волновали. Ей казалось, что с наступлением совершеннолетия её жизнь внезапно переменится, перестанет быть такой же замечательной, как и раньше, что разом на неё навалятся неразрешимые проблемы, что окружающие начнут желать от неё принятия каких-то важных решений, что нужно будет разрываться между нескончаемыми приёмами и балами, как это делали её старшие сестры.
За неделю до бала.
Казалось, всех вокруг занимала единственная новость – бал, в честь совершеннолетия младшей королевской дочери. В город съезжались со всех концов королевства аристократы, приезжали приглашённые музыканты, то здесь, то там слышалась иностранная речь. Беатрису не переставая дергали – то портнихи, то повара, которых занимал вопрос любимых блюд принцессы, то садовники с вопросами, какие цветы нужны для украшения зала. Девушке казалось, что этими вопросами должны заниматься отдельно приглашённые люди, а не виновница торжества, остальные, кажется, считали по другому.
День бала.
Не дав девушке как следует выспаться, толпа горничных выдернула именинницу из постели и потащила её мыться. После этого, пропуская завтрак, девушку начали готовить к вечернему торжеству. Вертя ею как куклой, её одели в платье, тут же выяснилось, что с последней примерки, которая была всего неделю назад, девушка слегка похудела. Платье тут же утащили перешивать, а пока его ушивали, Беатрисе попытались уложить причёску. Вскоре вернули платье, но выяснилось, что нельзя его одеть, не повредив причудливо уложенную шевелюру. Решено было распустить причёску, одеть платье и уложить всё по новой. У Беатрисы уже начинала гудеть голова ото всех этих: «Госпожа, замрите, пожалуйста!», «Госпожа, не вертите головой, пожалуйста!», «Госпожа, извольте стоять ровно, мы не можем понять, хорошо ли сидит платье!».
По мере приближения вечера напряжение внутри принцессы нарастало. Голова слегка кружилась, мысли от волнения путались, перед глазами плыла лёгкая дымка. Её собственное отражение в зеркале расплывалось, цвета мешались и девушка совершенно не могла определить насколько хорошо она выглядит. Люди кружащие вокруг неё наперебой убеждали девушку, что она прекрасна как никогда, что на балу ей не будет равных, что она непременно должна встретить на этом балу мужчину своей мечты, ведь сюда съехалось столько высокопоставленных особ. Последнее больше всего пугало юную принцессу, ведь по её мнению замуж ей было ещё рано.
Наконец ей сказали, что пришло время идти в бальный зал.
При её появлении все в зале расступились, образовывая своеобразный живой коридор, ведущий прямо к тронам, где восседали её родители. Мать приветливо улыбалась своей любимой дочери, отец, казалось, тоже. Беатриса приблизилась к трону. Родители, кажется, что-то говорили, скорее всего, напутствовали в будущую взрослую жизнь, хотя Беатриса знала, что ближайшие несколько лет она никуда из дворца не уедет, только если не найдёт себе мужа. Принцесса не различала отдельных слов, только равномерное звучание таких привычных, таких родных голосов. Наконец, речь кончилась.
Стоило принцессе отойти от трона, как туман из головы куда-то улетучился. Хотя она по прежнему оставалась самой важной персоной на сегодняшнем балу, после королевской речи повышенное внимание к ней пропало. Нет, несомненно каждый стремился подойти к ней, поцеловать ручку, поздравить со вступлением в новую жизнь, но куда гости интересовались друг другом, чем юной принцессой. Прежнее внимание к ней проявляли только неженатые мужчины, не оставляющие надежд на брак с особой королевской крови. Девушку неустанно приглашали потанцевать незнакомые и ранее виденные мужчины, юноши и даже(о ужас!) какие-то старики. Незаметно наступила ночь, но лондонскую аристократию это не пугало. Первые гости стали покидать зал уже когда утро начало вступать в свои права. Вежливо раскланиваясь, престарелые лорды продвигались к выходу, ссылаясь на боль в суставах, на необходимость вечером присутствовать на каких-то собраниях, на оставленных без присмотра жуликов-слуг. Принцесса бы с радостью удалилась в свои покои, но всё ещё находились желающие потанцевать с ней. Видимо, это люди не знали усталости, или же прибыли не к началу бала, или же не были людьми в полном смысле этого слова.
Последние кости покинули зал, когда пробило восемь утра. Стоило двери затвориться за ними, принцесса опустилась на пол, безжалостно сминая платье из легкого изумрудно-зелёного шёлка, украшенного искусной золотой вышивкой.
Проснувшись в своей постели уже ближе к вечеру, девушка не смогла вспомнить, как и когда она дошла до своих покоев. Голова тихо гудела, ноги болели а воспоминания о прошедшем дне путались в голове. Принцессе понадобилось несколько минут что бы осознать – детство закончилось, и теперь она вступила в новый период своей жизни.