(начало.)

Если говорить научным языком, то метель - это перенос снега ветром с поверхности снежного покрова (приводящий к перераспределению снега и образованию сугробов), либо взвешенные в атмосфере частицы снега. Но поверьте, что для юного дитя метель - это настоящий снежный ад, пронизывающий до самых костей, нагоняющий угрюмые мысли.
Ещё толком не осознав, сон или не сон, зажмурить глаза, судорожно соображать, что бы такое придумать и вызовет ли достаточно жалости простое: "Мам, мне приснился кошмар", потом вспомнить, что уже давно не маленькая, мама от тебя за сотни километров, если она вообще жива (да и к черту, сколько ты ее не видела?), а кошмар никогда аргументом не являлся. И никто не придет и не заберет из этой ледяной увертюры, в котором как-то и не очень уютно чувствуешь себя в этом ярко-красном пальтишке, которое надо бы носить весной, осенью, но точно не зимой.
Бист, то и дело спотыкаясь, как можно быстрее перебирая тонкими ножками по улицам опустевшего (ну еще бы, кто же выйдет из дому в такую погоду), девушка уже проклинала себя за то, что решила погулять по городу, в который приехал ее цирк. Ничего не привлекало юных глаз, все казалось скучным. Здесь все плохо, и внутри и снаружи, и в городе и за его пределами. И некуда и незачем и не от чего здесь бежать. Здесь не растет трава и не поют птицы, здесь всплывают вверх брюхом рыбы и тонут корабли. Здесь всегда дрожат руки, здесь всегда неспокойно и предчувствие войны, удара ножом в спину. Здесь - это всюду и нигде, это у тебя в голове, это в мире, в лицах прохожих, в завывание метели, в стуке карет, в боли суставов и старых, ноющих переломах. Всюду. Это вершина мира с начищенными тротуарами и блеском витрин и самое его дно, с мусором и на каждом углу, это пик жизни и полное её отсутствие - бери и вгрызайся в свое прошлое, будущее, настоящее, в пустоту или в моменты счастья хрустящие песком на зубах.
Но как ни крути, под каким углом не смотри - здесь все плохо, и это твой предел, точка кипения, на которой у тебя не осталось сил даже кричать.
Вот опять такая маленькая истерия от одиночества, скуки, плохого самочувствия, вызванного капризами природы.
Но вот ноги невольно остановились, даже слегка подкосившись. Алые глаза застыли, глядя на светлые витрины какого-то маленького магазинчика. И вроде все было уже не ново, все было чертовски скучно, но нет, дыхание сперло от тех маленьких творений, что стояли на витрине.
Ножки сами понесли Бист поближе, что бы разглядеть кукол, этих маленьких ангелов. Алые глаза моментально загорелись, напоминая собой глаза испуганной, но очень заинтересованной маленькой девочки. Подушечки пальцев невольно коснулись витрины, будто полагая, что так они приблизятся к этим прекрасным творениям. На самом деле эти маленькие творения искусства просто очаровывали дитя, восхищали его, вводили в эстетический транс. Вот так, ни дрогнув, ни двинувшись, Бист стояла так около пяти минут, разглядывая каждую куклу. И простояла бы еще так долгое время, если бы не сильнейший ветер, что хлынул из подворотни. Хрупкое тело даже слегка согнулось от неожиданности. На голову резко упал снег, что рухнул с крыши магазина от ветра. Содрогнувшись от холода, частично стряхнув снег с волос, девушка вновь задрожала. Нет, возвращение в цирк займет более часа, а она окоченеет к этому времени.
Алые глаза вновь взглянули на витрину. Плечи невольно дрогнули от самой этой мысли, однако пальцы как-то сами потянулись к двери магазинчика. И сами постучали. Этот холод сводил сума, а вот попробовать погреться в маленьком магазине, высохнуть в конце концов, да полюбоваться на маленьких искусственных идеалов - это прельщало, хотя и пугало дитя.

Резкий переход слегка ослепил глаза: вот только секунду назад девушка стояла в хрустальных вратах перед первыми вратами ада. Темная гуща поглощала все, что находилось далее десяти шагов. Резкие порывы ветра, смешанные с снежным маревом, блуждали по улицам города, который сегодня казалось бы застыл, умер, исчез. Просто оставил после себя эту череду зданий, которые были скучны, которые не были красивы - и, спрашивается, зачем, ветер, ты их оставил? Лучше бы оставил людей, которые ходили бы по ледяной пустоши под руки, смеялись бы, корчили друг-другу гримасы, да и били друг-друга. Но да только не в этом городе, ветер, не в  этом.
И вообще, знаешь, ветер, Бист то тебя не любит. Ты - не ее герой. Не вызываешь восхищения, не вызываешь изумления. Да что там, ты ведь невидим. А что можно взять с того, кто невидим? Только и знаешь, что бить по щекам, только и умеешь, что сбивать с ног. Кто тебя такому научил вообще? Что за нрав?
От этих мыслей девочку невольно передернуло. Но вот она уже стоит в теплом помещении. Оно мало освещено, но если постараться, то разглядеть можно все. А главное - здесь тепло. И, кстати, нет тебя, ветер.
Только через несколько секунд Бист поняла, что буквально завалилась на месье, который открыл ей дверь. От этого стало жутко неловко, дыхание на секунду остановилось, а потому совсем раскапризинчалось: то быстрее, то медленнее и вовсе не в такт. На бледных щеках моментально появился румянец, который, правда, было трудно заметить при столь тусклом свете, но все же возможно. И вот она уже раскрыла красноватые губы, что бы что-то пробормотать, как-то оправдаться в глазах этого добродетеля (ох да, раз впустил - уже добродетель). Но сразу закрыла рот, как только почувствовала, что оказалась на стуле.
- Чем могу быть полезен, юная леди? .- проговорил незнакомец таким тоном, будто оно так и должно все быть: именно в это время к нему каждый день стучится незнакомца, он открывает дверь, ловит ее, ибо та не может удержаться на этих тоненьких ножках, а далее ведет с ней светскую беседу.
Кроме того, Бист моментально уловила взгляд этого месье. Как его описать? О, да это, право, не займет много времени: совершенно себе такой пустой, очень пустой взгляд.
От подобного дитя вжалось в стул, будто уже желая исчезнуть. Ответа, кстати, так и не последовало. Широко распахнутые алые глаза, хлопая ресницами, стали изучать каждую деталь хозяина магазина. Надо сказать, первое впечатление было неизгладоимо : каждая линия столь изысканного лица была идеальна, будто она была кем-то сделана. Каким-то гением чистой красоты. Вот так вот бесцеремонно разглядывая месье огромными глазами, от увлечения даже закусив нижнюю губу, гостья хранила молчания.
Наконец оторвавшись от столь очаровательного лица, леди внимательно взглянула на кукол, что стояли неподалеку. Во взоре моментально вспыхнул огонек, который нельзя было не заметить. Затем опять взгляд на кукольника. На кукол. Снова на него.
-Вы сделали этих кукол? - наконец раздался мелодичный, но все же чуть-чуть напуганный голос Бист. Конечно же эти слова не были ответом на вопрос, однако дитя это сейчас мало волновало: она находилась в месте, где собрались творения чистой красоты.

В ожидании ответа, Бист прикрыла глаза. И хоть это длилось не более одной минуты, но девушке показалось, что то была вечность. Веки бедняги будто превратились в металлические створки, которые не поднять и не сдвинуть. Ну, возможно ведь, что глазам просто захотелось покоя, но, знаете ли, даже самые бесстыжие глаза на свете едва ли себе так выпрашивают желаемое. Заем они это делают? Чем хозяйка их так наказала? Да ведь наоборот: она устроила им восхитительное шоу, найдя в этих переулках столь красивый объект, как этот месье и столь восхитительных творений, как эти куклы. Тогда девушка и не знает, как оправдать эти глаза.
Хотя нет, варианты еще есть. Возможно, деле все в том, что очи ее бесятся с сильнейшим опозданием и непосредственностью (все в хозяйку, куда там). Ведь повод бесится, конечно же, есть. Вы только взгляните в газеты: раз убийство, два убийство, три... ах нет, простите, это изнасилование; а вот и при дворе Королевы какие-то неприятности, что отразится на внешней политике страны (девушка плохо в этом разбирается, но звучит все так же неприятно и убого), а тут... тут вообще ничего не написано, колонка просто пропала по той простой причине, что в ней нечего напечатать, ведь она не посвящена ни убийствам, ни политике, ни светским господам. Ладно-ладно, стерпеть и это можно. Но выйди на улицу и посмотри внимательнее: наркоман, пьяница, проститутка, полу живой, а вот вроде и нормальный человек... Ах нет, пардон, вы бы в глаза его взглянули: он давно мертв. Дальше все расписывать не имеет смысла, ведь причина тяжести век найдена - усталость от пустоты.
А бывает такая пустота, такой вакуум, от которого кровь леденеет, который хуже смерти, хотя ты предпочитаешь его, раз не кончаешь с собой: Бист как-то столкнулась с этим пять лет тому назад и по сей день испытывала некую неприязнь. Раз люди кончают самоубийством значит, существует нечто, что хуже смерти. Поэтому-то и пробирает до костей, когда читаешь о самоубийстве: страшен не тощий труп, болтающийся на оконной решетке, а то, что происходило в сердце за мгновение до этого.
Но как только до девушки донеслась музыка из шкатулки, глаза моментально открылись, будто и не было ничего. Они жадно поймали эту прекрасную балерину, не желая упускать ее из виду. И даже дрожь в теле на несколько секунд унялась, ибо каждая клетка тела желала впитать в себя эту музыку и эту маленькую куколку, которая казалось еще более чудной в освящении ламп.
Странные, восхищенные реакции были довольно странными. Ведь Бист - уже и не ребенок. Будь она дочкой какого-нибудь графа, то ее верно бы выдали замуж за какого-то месье, а еще через пару лет ей бы пришлось родить этому месье наследника, да и этим самым побольше привязать его к семье. Но на деле то девушка - обыкновенная бродяга, которая погибла бы, не встреть она на улице Барона Келвина. В эту секунду сердце ее вновь прониклось уважением и благодарностью к этому мужчине, который не только дал ей еще одно право на жизнь, но и дал возможность когда-нибудь прославиться. Однако, вернемся к нашей теме. Бист, будучи ребенком, видела вокруг себя только гниль, мусор и больных бездомных котят и кошек. Когда девочка стала девушкой, только тогда она увидела вокруг себя еще и подобные магазины. И сердце воспылало желанием иметь такую куклу, такое платья, такую шляпку по той простой причине, что детство запоздала (да какое там детство, когда тебе выживать надо), что подобный мир стал известен только сейчас. Да, он стал известен Бист, но был все так же далек.
- Этих кукол сделал я. Каждая из них - уникальна. Ни одна не похожа на другую, в единственном экземпляре. Это - работа всей моей жизни, ничем другим я не занимался и не желаю заниматься, - отозвался незнакомец.
-Они восхитительны, - протянула Бист, будто в неком сладком опьянении от этих чар, что несли в себе эти создания и их загадочный мастер.
Но через мгновение тельце снова сжалось, ибо творец приблизился к девушке. Надо сказать даже больше - он прикоснулся к ее щеке. Девочка невольно прикрыла глаза, ибо изначально это движение показалось ей кране страшным и агрессивным. Но почти моментально она их открыла, удивлено взглянув на юношу. Да нет, он не сделал ничего страшного и уж тем более агрессивного. Вообще-то, это было даже немного приятно. Правда, если и ждала Бист прикосновений, то представляли их себе как легкое касание холодной кожи (будучи девочкой с вечно холодными руками, леди почти не встречала людей теплых), а тут не было ни холода, ни тепла. Да и подушечки пальцев были какими-то затвердевшими, очень гладкими. Это немного настораживало, что было видно по взгляду юного создания. Но создание промолчало, не сдвинувшись с места.
- Подожди здесь. - отходя, сказал кукольник. Бист лишь смиренно кивнула.
Взгляд вновь упал на кукол. Она бы уже давно встала, подбежала бы к ним, прикоснулась, разглядела бы внимательно-внимательно, если бы не ноющая слабость и усталость. По этому, слегка тряхнув головой, стряхивая остатки снежинок, Бист осталась на месте, ожидая.
Вскоре месье вернулся. На пару секунд он застыл, так бесцеремонно разглядывая беднягу, что та даже слегка покраснела. Но почувствовав, как на ее плечи легла теплая и приятная ткань, та даже встрепенулась, а губы чуть дрогнули. Моментально тонкие пальчики схватились за кончики пледа, натягивая его как можно сильнее. Этот процесс занял около пары десятков секунд, ибо девочка делала это крайне старательно. Наконец почувствовав, что дрожь немного успокаивается, леди резко вспомнила о приличии. Подняв глаза на спасителя, она вновь внимательно его оглядела с головы да ног.
-Вы очень любезны, - стараясь держать более-менее взрослый тон, отозвалась Бист, - я могу Вас как-то отблагодарить?
Вообщем-то, она и правда считала, что всегда надо давать что-то взамен. Для своего "папы" она усердно работала на сцене, не только играясь с дикими кошками, но и стараясь расположить к себе людей сладкой лестью, прелестными манерами, да и внешним обликом в конце концов. Значит, и для этого месье несомненно надо что-то сделать.

- Если ты хочешь переждать бурю, оставайся.Так же я тебе отдам ее, потому что знаю, что она тебе понравилась... - отозвался кукольник.
Девушка невольно склонила голову на бок, будто убедившись в услышанном. Пальцы одной руки, которые держали плед, резко соскользнули, оставив теплую ткань на плече. Положив руку на колено, невольно перебирая пальцами, вроде как проверяя, реальность ли это. Несомненно, все происходящие точно не иллюзорно.
Да нет, первая фраза еще могла быть услышана четко и даже осмысленна. Эти слова вели за собой немного детский восторг со стороны Бист, который, правда, проявлялся только во взгляде. Дальнейшее же предложение вводило дитя в полнейший ступор, непонимание данной ситуации и вообще вбивало в нервные клетки приличную дозу страха.
Как так? Нет, ну вот так вот просто возьмет и отдаст вот это маленькое чудо? Так бывает? Внимательно глядя то на балерину, то на месье, Бист прекрасно понимала, сколько труда надо было бы вложить в безбожные материалы, что бы они превратились в тонкое произведение, которые завораживает, наверное, даже самого последнего невежду; которое, определенно, вдохновляет людей искусства на дальнейшее творчество; восхищающие каждого маленького ребенка, пускай даже поведавшего множество дорогих игрушек. Разве это можно отдать вот так вот, даром? Разве это не должно стоит множество денег, разве не должны разгореться за такое торги? Да что там отдать даром (ведь в конце концов это может быть подарком из-за какого-то повода, а может, эта вещь будет отдана любимому человеку?), просто так вот вручить совершенно незнакомой девченке, которая и так не соблюдая никаких правил приличия и этикета, постучалась в дом совершенно неизвестного человека, да еще и не в часы работы магазина?
Все это вызвало море противоречий в раздумьях, да полную мешанину в мыслях. Нет-нет, конечно же, Бист безумно хотелось стать обладательницей этой маленькой девочки-балерины, но только заслужено ли это? И, кстати, сможет ли это искусство выжить в таком месте, как цирк? Ведь он прибывает в постоянном движении, в нем случаются множество курьезов (причем, бывает и довольно опасных).
Из каких же таких тоненьких плёночек - ниточек - струночек, таких невесомых и еле видных, состоит эта девочка изнутри , если любое нарушенное спокойствие способно заставить хотя бы дергаться ее палец, сбивать дыхание, напрягать ключицу? Господи, ну вот скажи: почему Ты не сделал меня кусочком графита, например?
Что не день - то прыжок с крутого склона. С такой отзывчивой нервной системкой люди вообще до старости доживают?
Но молчать более было непристойно, особенно в таком положение.
-Спасибо, - смущенно заговарила Бист, одаривая хозяина дома робким взглядом, на половину прекрытым темными ресницами, - Вы очень добры ко мне совершенно без всякой причины.
Внимательно проследив за всеми его действиями, девушка уже хотела что-то добавить, но потом решила, что сейчас едва ли блеснет своим красноречием, которым она обычно отличалась на сцене.
Как только кукольник развернулся, Бист сразу же отвела взгляд в пол.
- Взамен ты расскажешь мне какую-нибудь интересную историю... а еще мне нравится твой голос, скажи, ты умеешь петь? - - спросил тот.
На самом деле это какая-то... очень скудная плата, что-ли. Но возражать Бист не смела, это бы было вовсе невежественно.
Да, девочка умела петь. От природы ей был дан сильный голос с обширным деопазоном. Но учитывая, что никогда у нее не было учителя, то леди попросту не знала нот и всех правил, по этому пение могло быть безусловно красивым, но не идеальным, нет. Кроме того, Бист обладала чистейшим сопрано, и сама знала, что ныне ценится иной, более низкий женский голос.
-Умею, но совсем чуть-чуть, - сжав плечики, отозвалась Бист.
Далее девочка толком понять ничего не смогла, лишь потом осознав, что оказалась у этого месье на руках. Сначала ей захотелось резко дернуться и остаться на земле, однако в то же мгновение она застыла, посчитав, что то, что сейчас происходит ей даже нравится. Эта мысль вновь смутило дитя, ибо все это было вовсе неправильно. Но разве можно винить ребенка, который бывал на руках только в моменты своего младенчества? Можно сказать даже больше: ныне Бист доросла до той стадии, что если ее и пытались посадить на коленки или взять на руки, то это было только после выступлений и желание это принадлежало исключительно молодым мужчинам, которых девушка еще не могла воспринимать трезво, а вот они ее - еще как. По этому вот так вот застыв, девчушка позволила донести себя до какой-то новой комнаты.
Оказавшись в кресле, леди невольно положила голову на ручку этого кресла, слегка прекрыв глаза. Но потом, тряхнув головой, как бы немного оживляя себя, девочка внимательно взглянула на юношу.
Но оживило ее совсем иное: в дверях показалась очаровательная кукла, которая кроме того двигалась. Даже невольно привстав на локтях, Бист буквально впилась взглядом в творение кукольника. Широко раскрыв глаза, которые явно выражали восторг, девочка даже забыла о происходящем, внимательно изучая каждую деталь прекрасной девочки - куклы.

- Расскажи мне, кто ты и откуда, как ты оказалась здесь? - нарушил тишину кукольник.
Моментально Бист заметно напряглась. Признаться, почти никогда она не говорила о своем прошлом. Даже будучи еще уличной девочкой, в те моменты, когда она все же собиралась с другими детьми-бродягами, обычно девочка предпочитала молчать. Она внимательно слушала каждую историю, что ведал "друзьям" какой-то испачканный мальчишка или оборонная девочка (их всегда было меньше, они умирали легче и быстрее). Чаще всего эти дети много-много врали, особенно про родителей. А что им еще оставалось, скажите на милость? Да ничего. Вот они и рассказывали часами, какими героями и героинями были их отцы и матери (но каждый из более-менее взрослых детей знал, что их папы и мамы - моральные уроды, пьяни, проститутки, наркоманы, нищие), и что погибли они во имя подвига, страны (на деле каждый из детей проклинал эту страну за такие условия и жестокость, в которых те погрязли), во имя любви к своим чадам. Ну, или это была случайность, нелепая смерть. И каждый из присутствующих внимательно слушал, улавливая каждое слово, внимая его со всей внимательностью и трепетом, убеждая себя, что все это - правда. Но Бист, признаться, даже врать по этому поводу не могла, ибо еще крайне тяжко переживала исчезновение матушки, которая хоть никогда особо и не заботилась о ребенке, но все же была дорога и ценна. Для девочки эта женщина была самой красивой на свете, самой разумной и самой правильной. Она была актрисой, а девочка автоматически хотела продолжить дело матери.
Первый раз, когда она хоть словечком посмела обмолвиться о семьи, моментально об этом пожалела. То был разговор с Бароном Келвином, который желал знать ребенка с каким прошлым он берется воспитывать. Конечно, это вовсе не означало, что он может выкинуть беднягу или что-то еще, ведь в его цирке встречались дети, чье прошлое было заляпано такой грязью и таким количеством крови, что представить себе трудно. Но все же разговор закончился на высоких тонах, а девчонке в итоге и попало, ведь в первые она проявила свою дерзость.
- Твои глаза... они такие... необыкновенные. В них есть место для любой эмоции, но больше всего, меня поражает их глубина. Где-то далеко в них скрыта маленькая тоска и сожаление... Должно быть, ты всегда мечтала прожить свою жизни иначе? - неожиданно продолжил юноша.
Девочка вскинула голову, чуть прищурив глаза (в первые за встречу), внимательно глядя на мастера. Ей не были знакомы ласковые слова от незнакомых людей (лишь изредка слышала она их от Джокера или Дэггера, да и тогда дрожала  от удовольствия), от прохожих она лишь слышала нечто пошлое (если не успела сменить одежду после представления) или же что-то унизительное (когда промышляла воровством).
Вот и сейчас ее тельце бросило в небольшую дрожь, но эта дрожь была приятной. Она никак не ответила, но взгляд, на тот раз чистый, будто стеклянный, говорил сам за себя, выражая всю благодарность за подаренное тепло. На слова "прожить жить иначе" она только невольно кивнула, сразу же устыдившись этого (в ее менталитете устоялась мысль, что ей нужно благодарить Господа за то, что барон нашел ее и дал ей жизнь, а она еще и капризничает).
Но вот Бист вспомнила, что надо отвечать на первый вопрос. Отведя взгляд в пол, девушка заговорила:
-В моей жизни не было ничего интересного, месье. Я родилась в этом городе, да и провела в нем все свое детство, - невольно запнувшись на слове "детство",  через пару секунд она продолжила, - Но я давно здесь не была, многое забыла. Скажем, я никогда не видела Вашего магазинчика. Вновь оказалась здесь благодаря работе. Я работаю в бродячем цирке. - завершила девочка.
О, нет, она могла бы рассказать столько, что и ночи этой не хватило бы, но сейчас она ни слова не сказал о детстве, она решила ограничится главным, потому что до сих пор боялась этого на удивлении теплого (разве такое бывает?) месье.
Далее ее взору предстала интересная картина: очередная (о, как она была восхитительна!) кукла подошла к своему мастеру. Вот только в ней был один изъян - не было глаза. И это немного пугало, ведь в кукле все должно быть идеально. Кукольник вел себя с ней немного грубо, но чертовски изящно и ловко, что вновь вдохновляло и восхищало дитя. Она молча наблюдала за этой сценкой, не смея сказать ни слова (да и без этого она была так увлечена). На извинение месье девчушка лишь кивнула.
- Ты чего-нибудь хочешь? Знаешь, я не очень представляю, что может понадобиться... - еще более учтиво поинтересовался месье.
-Нет-нет, Вы и так уже сделали многое, - чуть более уверено произнесла Бист, внимательно глядя на кукольника.
Через пару секунд девушка почувствовала прикосновения на своих руках. Они невольно вздрогнули, а пальцы по привычке сомкнулись, но прикосновение ткани по незаживающим ранам было крайне приятно, но вот только как это показать?

- Цирк? Я, кажется, люблю цирк, но совершенно ничего о нем не помню. - задумчиво протянул юноша.
Девочка даже с некой опаской скользнула по кукольнику. Это звучало странно. Кто же в наше время не знает, что такое цирк? Но дело было даже не в этом, а дело было во взгляде этого юноши. Именно по этому Бист промолчала, не желая, что бы этот задумчиво - болезненный блеск не исчез из этих лиловых глаз.
Так же алые глаза уловили легкую улыбку этого месье. Девочка не посмела улыбнуться в ответ (ох, да она вообще крайне редко улыбалась), но глаза ее чуть-чуть прикрылись, будто эта улыбка была лучшим успокоением, лучшей колыбелью для дитя.
Но вот в комнату вошла кукла, сообщив, что все готово. Бист все с таким же интересом улавливала каждое ее действия, пытаясь понять, как она работает. В тот момент, когда кукла куда-то ушла, юноша протянул ей руку. Девочка аккуратно взяла ее, но лишь двумя пальцами, обхватившись за запястье. Так было спокойнее.
В то время, когда они проходили по темному коридору, девочка невольно сжимала руку в белой перчатке сильнее, буквально прячась за спиной мастера, ибо весь этот дом, который проще было назвать большой мастерской, немного пугал своей неизвестностью. Да и чего там: Бист никогда не была в подобных домах. Всю свою жизнь она жила либо в подвале, либо в цирковых палатках. 
Вскоре они вошли в маленькую комнатушку, которая показалась девочке сказочной. Совершенно чистая, уютная - это была бы мечта любого бродяги. Послушно следую месье, леди оказалась на кровати. Лицом моментально уткнувшись в большую подушку, девочка тихонько вздохнула. Надо было чуть-чуть переосмыслить все происходящее. Но ресницы, отяжелев, сами закрывали глаза.
- Отдыхай, не буду тебе мешать. Тебя выдают твои уставшие глаза. Не бойся, здесь ты в безопасности, ты - моя гостья. А пока я могу рассказать тебе сказку. Только засыпай. - проговорил кукольник.
Девочка даже слегка мурлыкнула от восторга. Правда, потом она моментально отвела взгляд, будто сделала что-то ужасное. Однако, само осознание того, что все, что она желала в жизни она получает от совершенно незнакомого человека приводило в смятение, пугало, тонко намекая, что такого в жизни просто так не бывает. Что-то должно пойти не так. Но усталость не позволяла мыслям развиваться дальше, а все тело буквально стонала изнутри от удовольствие, ведь оно уже согрелось, оно впервые лежало в столь мягких покоях, полностью расслабившись. И вроде даже порезы от кнута перестали ныть.
От той сказки, что рассказывал кукольник, внутри все путалось, ибо звучала сказка так чудесно, так необычно. На некоторое время девочка даже забыла о физических потребностях, а разум внимал каждому слову, изредка тело даже вздрагивало, но лишь от переизбытка мыслей.
Но вот сказка окончена, а глаза вовсе закрылись. Сонный разум уже едва ли мог что-то воспринимать. Правда, до Бист успели донестись последние слова кукольника, сказаные госпоже пустоте. От этого тельце слегка сжалось,  опять почувствовав страх, а теперь и некую безисходность. Но сон накрыл с головой.
Сон, который поситил дитя, едва ли вписывался в рамки разумного.
Почти раз в неделю она точно писала записку и отправляла в море ещё одну. Когда люди хотят прочитать, она говорила: «не подходи близко!», а потом собеседники шепчутся: «я видел в глазах у нее луну». Да-да, она всегда хотела точно знать, что именно девочка безумно, а все остальные- гнусненько так нормальны, и это именно ее мир придуман, а остальной - самый что ни на есть реальный.
Но что-то в ней заставляет понять: нет, где-то там, на другом конце мира, есть свет, и это не свет большого огня; это свет, от которого ты согрет, и от которого у тебя бред. Учти, от света у тебя бред, а вовсе не от твоей тьмы, и если сходят с себя умы, так это не потому, что ума нет, а потому, что есть «мы» - это несуществующее слово буквально-таки в сердце вдевает проржавевший такой крючок, а тот, кто верит, что «мы» всё же бывают, тот наивненький дурачок.
Таких сразу видно: они надевают на себя значок, что они верят еще в подобное, и именно это их убивает, именно сосредоточие мирового очарования, ни на что, кроме любви и творчества, не способное. И немного обидно – есть ведь лица высшего сорта, что называется, первопробные, а Бог таких всегда посылает к черту, а у кретинов волшебная жизнь – что обычная, что загробная.
Но девочке кажется, она не сможет постичь, как избежать той большой беды. Мысли, аля «как переплыть океан» - ее бич, и идея лодки приходит к ней всегда посреди воды. Скоро она забуду, куда плыла, скоро усталость глаз смешается с солью волн. «Ну полно, полно тебе, – океан ей шепчет. – Я тоже давно забыл, и мне тоже холодно».
Но девочка упорно будет писать записки, пихать в бутылки, бросать их в море в тупой надежде, что кто-то их вытащит и прочтет. А леди будет такой же глупо,й как прежде, думая, она всегда бормотала свои говорилки близко к местам, в которые должен придти добрый человек.
А где-то на другом конце света ты разворачиваешь листочек, но нём непонятные письмена. Кроме разводов, солёных на вкус, и точек, там парочка букв видна:
знал бы ты, свет мой, как мне надоели эти пустые ночи.
Резко отрыв глаза, девочка тряхнула головой. Оказывается, даже в самих мягких покоях бывают жестокие сны. Сколько времени прошло? Наверное, несколько часов. На этот раз эта уютная комнатка немного томило пустотой, мглой и одиночеством. Чуть привстав, Бист резко выдохнула, а с губ невольно сорвался сухой кашель. Немного смутившись из-за того, что она нарушила чистейшую тишину в доме, девочке слезла с кровати. Аккуратно застелив постель, повесив пальтишко на спинку кресла, девочка прищурилась, в надежде отыскать в темноте дверь. После пары неловких шагов и движений, руки наконец наткнулись на дверную ручку. Слегка потянув ее на себя, Бист шмыгнула в коридор. Здесь было так же темно, однако в одной из комнат горел блеклый свет. Тихонько выдохнув, не забывая о своем безрассудстве, немногая томимая им леди, буквально на мысочках, добралось до желаемой комнаты. Мастер вновь был занят куклой. Убрав руки за спину, склонив голову на бок, девочка внимательно, не отрываясь смотрела на месье.
Сообразив, как работают люди, сложно не перестать их уважать,  - тихонько прошептала девочка, еще немного сонным и дрожащим голоском, - И если вначале ты радуешься каждому сработавшему трюку, смеешься и радостно потираешь руки, то через какое-то время тебе становится просто скучно, а в конце приходишь к тому, что в каком-то безрассудном исступлении вглядываешься в каждое новое лицо : ну ведь ты-то не попадешься, да? Ты-то просечешь мой трюк? Ну усмехнись же, прищурься, покачай головой, скажи что просек. Ах, нет, и ты попался. Какой же ты умничка - ты вовремя подсек, выбрал правильный момент, нужные слова: он на крючке, он будет тебя слушать; он не уйдет от тебя. Он вывалил на тебя свой прохудившийся, продрогший мирок, принес его тебе в своих ладонях. И что? что ты с ним будешь делать? Куда ты пошлешь этого человечка с его подбитым мирком? Ты знаешь где он сможет согреться? ты научишь его зализывать раны? ты споешь ему колыбельную со счастливым концом чтобы он забылся и заснул на твоих коленях? Это же все глупости.
Но вот девочка моментально замолкла. Кто мог знать об этом лучше, если не дети-сироты, инвалиды, которые работают, что бы развлекать людей, надевая маски. Кто понимает это лучше, работая на такого человека, как Барон, тайно нарушая закон, вечно стоя на развилке: справа - кровь, слева - дьявол. Признаться, такого не смела Бист говорить даже Барону. И когда опомнилась, явно устыдилась.
Конечно, слова эти были направлены вовсе не на кукольника, а просто на сам образ человека, образ которого многие (да и она сама) примеривает на себя каждый божий день.
-И, кстати,  эгоистичный мерзавец едва-ли впустил бы столь безрассудную гостью, - припомнив слова месье, виновато промолвила та, будто извиняясь за тот срам, который она себе позволила.

В ожидании какой-либо реакции, леди тихонечко выдохнула. Глаза быстро скользнули по полу, а мысли опять сплетались в странную вышивку: а остепениться ли она когда-нибудь? Представь, дорогой мой, что ты живёшь согласно общественной морали. Да, женился тогда же, когда и все. Не ошибался, не игрался по молодости. А твоя жена, возможно, даже твоя первая женщина. Кстати, красивая очень женщина, такая добрая, очаровательная, с этими милейшими ямочками на щеках, когда та улыбается, а еще у нее такие красивые длинные светло-русые волосы, которые по обыкновению распущены.  А даже если игрался, кстати,  то в конце концов решил обуздать себя - ибо ювелирному мастеру среднего звена это уже как-то несолидно. И дети у тебя есть.  Два. Мальчик и девочка. Девочке, вроде, лет шесть, а растет она уже красавицей, вся в маму, хотя нрав у нее капризный и глуповата она. А мальчику уже одиннадцать, скоро станет юношей, но до сих пор он хулиган, несносный, хотя очень умный, но и не усердный. И денег, вроде бы , достаточно. Нужны в них по крайней мере нет. Ты продвигаешься по карьерной лестнице - а почему бы и нет? - ведь ты живёшь по общему уставу, и тебе начинают доверять всё более важные дела. Ты не выскочка, нет,  иногда - а в последнее время всё чаще - предпочитаешь не высказывать своё мнение. Тебе комфортно, не правда ли? Ведь уже почти везде за тебя всё решают, тебе достаточно просто кивнуть головой: "чай без сахара?", - кивок ; "вам вместе считать?" - кивок; -"двойную порцию?", - Кивок, кивок, кивок, кивок. Всё просто за-ме-ча-тель-но.
возможно не так, как ты мечтал - но какая разница? не правда ли?
Оп. Ты просыпаешься утром, а тебе уже сорок. Рядом с тобой спит не та девочка, в которую ты влюбился. В зеркале не то тело, о котором ты мечтал. Да, Господи, стоит  ли  перечислять все эти идиотские признаки упадничества твоего духа и тела, о которых день-и-ночь талдычат все и вся? И даже такая девочка, как Бист, знает, что он пошлёт всё это к чертям, и закроется со своей любимой шлюхой в грязном районе,  при любом удобном случае.  И что же тебе нужно показать, чтобы ты понял, что все решения в жизни ты должен принимать сам, а не из-за какой-то морали/чьего-то мнения/ и так далее? Ты эффективен только тогда, когда делаешь всё, что годится для решения поставленной цели.
Девочка невольно тряхнула головой. Нет, она не остепениться, она раньше умрет, чем сможет находиться в таком обществе. Точнее, довольно часто она и правда желала быть частью этого круга, так как она смогла бы посещать балы, одевать длинные (нет, не короткие!) платья, флиртовать с прекрасными аристократами-юношами, но при этом требуя от них должного уважения. Но, увы, не суждено.
- Почему вы не спите, юная леди? - спросил кукольник.
С некой безысходностью дитя посмотрела на мастера, с неким упреком (полностью игнорируя его внимательный взгляд), ибо он не внял ее словам. С другой стороны это было даже хорошо - ее бы не выгнали за такую дерзость в темную ночь. Но об этом и не думалось вовсе, что было безрассудно, но все же.
-Мне не нужно для сна много времени, - призналась леди, умолчав о страшных снах, -Благодарю Вас.

- Тебе что-то мешает, я знаю. Ты боишься меня? Или просто дурные мысли не покидают эту очаровательную головку? Я хочу знать твой секрет, просто жажду. - буквально мурлыкал юноша.
Этот месье сейчас пугал особенно: он был хозяином этого магазинчика, он был властен над всей ситуации, что развязывается в его обители, он был тем добродетелем, который впустил беднягу в магазин вне его работы, был заботлив и нежен, даже позволил поспать ей в столь очаровательных покоях. По сути, леди и правда стоило бы благодарить его не останавливаясь, проявляя всё свое красноречие, что имелось в ее годы. Да что же там слова, она должна себя должно вести - элегантно, красиво, изыскано. Что бы кукольнику было приятно смотреть, что бы кукольник был доволен, что впустил девочку в этот дом, ведь она доставила ему эстетическое удовольствие.
А что же делает она? Извечно вздрагивает, пугается, несет нечто несуразное и решенное всякого смысла (вроде бы), не выражая должного уважения. Разве так можно? От этих мыслей Бист даже невольно поморщила носик.
Но глаза ее невольно двигалтись вслед за мастером, который начал ходить кругами. Это еще больше сбивало юное создание. Когда он оказался за спиной малышки, та рефлекторно чувствовала опасность, ибо одно из тех правил, которое она усвоила по жизни, благодаря работе в цирке с хищниками, - это не становиться спиной к кому-либо, ведь этот кто-то может оказаться палачом с ножиком в кармане, или же чудовище в прекрасном облике с длинными когтями.
При последних словах юноши девочка почувствовала, что кукольник полностью уничтожил расстояние, которое царило между ними. Буквально надвиснув над девочкой, сейчас он напоминал ей  прекрасного белого лебедя, у которого где-то внутри прячется ворон, который наравит вылететь наружу, как только поймет, что добыча найдена. Детские страхи?
-Да, я Вас плохо понимаю, - наконец, заговорила Бист, - от этого немного боюсь., - призналась та. Сделав небольшую паузу, убедившись, что про дурные мысли рассказывать просто не стоит, это было бы крайне провокационно, и видимо, еще больше бы раззадорило мастера.
-А никого секрета нет, - вдруг оживилась девочка, плавно и элегантно нацепив на себя маску совершенно иного человека. Чуть повернув голову, она слегка улыбнулась кукольнику, смотря на него ясными глазами, чуть склонив голову на бок.
А вот если так? Если сейчас она сыграет маленькую озорную леди с дьявольскими глазками? Получится ли у нее? Барон, вот, недавно говорил, что у нее плохо получается дурманить людям голову (а это ведь важно при ее деятельности). А может он ошибался? Она то ему докажет сейчас, что ошибался.
- Я извиняюсь, что не сделал этого сразу, моя милая леди. Меня зовут Дроссель Кейнс, а вас? - спросил мастер, поклонившись.
Но на этот раз дитя это с роли не сбило: глазки (хотя скрывать нечего: в них все еще таился сонный туман, смешанный с девичьем страхом, но только у самого краюшка темного зрачка) стали светлыми, даже немного игривыми, но заинтересованными.
Бист, - сделав легкий реверанс (этому ее тоже научил Барон), отозвалась звонко леди.
Однако через пару секунд перед ней предстала кукла, которая просто не могла затронуть юное сердечко, заставив биться его сильнее. Глаза метались от глаз куклы, к ее рукам; от ее платья, к локонам. Тельце невольно громко выдохнуло, как бы подверждая, что это творение восхити любого.
- Смотри, эта девочка... кукла, настоящая леди. Она великолепно одета, ходила по модным магазинам и обожала пустые безделушки, скрашивающие ее никчемную жизнь. Эта особа ничем не отличается от любой из тех, кто сейчас ходит по улочкам
По сути, почти все мимолетные желание Бист. От этого стало даже как-то неловко. И моментальное желание оправдаться:
-Но она идеальна. Чуть подрасти, эта леди бы влюбила в себя множество юношей, - пролепетала та, не отрываясь от куклы.
Ну вот. Ее образ не продержался и более нескольких минут. А все из-за этой слабости к столь идеальным творениям. Она и  сбила беднягу. И от этого было как-то вовсе неловко, девочка смущалась все больше.
- Ты не такая. Ни у одной девчонки из высшего света нет таких чарующих глаз. Как бы ты ни скрывала свою душу, я вижу за ними небывалую глубину... Прошу, я так хочу узнать хоть немного о твоем маленьком мире. Знаешь, я не так часто испытываю какие-либо эмоции, поэтому это интересно мне вдвойне
Почему же, скажите, кукольник так безжалостно бьет прямо под ребра дитя своим обаянием? Что же делать дитя, которое от рождение не слышало более ласковых слов. Еще чуть-чуть, и право, она не сможет уйти из этой сладкой обители, просто для того, что бы слушать говор этого месье. Да, это было бы прекрасно.
Но даже устыдившись таких мыслей, Бист опустила взгляд.
-Но, месье, - все еще не поднимая глаз, уже до конца распростившись с образом, который даже не успел до конца сформироваться, - мой мирок сер и непримечателен, как и многие другие.
Ах, если бы не это смятение, что бы она рассказала загадочному юноше, который восхищал девочку все больше. О, да для этого бы всей ночи не хватило, она бы слишком быстро кончилась где-то там, на том моменте, где Бист закончила бы описывать природу своего мирка.
Было даже немного страно, что девочка еще не вжалась в стену от тех прикосновений, что подарил ей мастер. Невольно вытянув шею, задрожав вновь, будто от холода, всем телом, Бист даже невольно прекрыла глаза. Эта никогда не виданная атмосфера пожирала дитя, но потом отступала, лишь нежно прикасаясь, обнимая за талию, лаская шейку и согревая самим осознанием непознанного.
- Если куколка не спит, обычно дети вырывают им руки.
Ну-ну, спокойно. Ты работаешь с дикими кошками, которые боятся лишь тебя, которые поджимают хвост, видя, что их маленькая хозяка злиться, но за то готовы разорвать любого рослого мужчину. Так что же ты боишься его?
-А что, если куколка не хочет спать, она просто капризничает?

Отредактировано Beast (2011-02-05 00:45:18)

Бист невольно засмотрелась на пламя свечи, что стояла недалеко. Невольно пропустив слова кукольника о том, что ему пришлось по душе ее имя, девочка громко выдохнула.
У французов есть выражение: эффект лестницы. По-французски Esprit d' Escalier, эспри д'эскалье. Оно относится к моменту, когда ты находишь правильный ответ, но уже поздно. Например, на приеме тебя кто-то оскорбляет. Ты должен как-то ответить. Когда на тебя все смотрит, когда на тебя это давит, ты говоришь что-то неубедительное. Но ведь потом ты уходишь с приема. И именно в тот момент, когда начинаешь спускаться по лестнице вдруг о, чудо. Тебе приходит в голову идеальный ответ.  О, этот ответ бы смешал беднягю с грязью, поразив всех присутствующих, сомнений нет. И это окончательное унижение. Вот что такое эффект лестницы. Проблема в том, что даже у французов нет названий для некоторых глупостей, которые мы делаем под влиянием момента. Все эти наши глупые, отчаянные действия и поступки. Некоторые поступки слишком низки, чтобы иметь название. Слишком низки, чтобы их обсуждать.
Вот и сейчас дитя просто молчит. Еще чуть-чуть и она поддаться моменту, расскажет кукольнику все. Абсолютно все, ведь он просто очаровывает, ведя себя то как какая-то полуживая тень, то как хитрый породистый кот.
Интересно, а что случилось бы с Бист, узнай она о том, что происходит здесь ночами на самом деле? Без сомнений она бы стала бояться мастера еще сильнее, но едва ли бы она убежала. Вот в чем проблема то вся. Это дитя, на вид такое чудесное и чистое, прекрасно знает, что происходит с детьми, которых вылавливает на улицах Ноев Ковчег. И как бы то не абсурдно звучало, но леди относиться к этому спокойно: без лишних волнений и слов, без игривости, но и без жалости. Можно сказать даже больше: не раз она заводила (будучи сама еще дитя), детей чуть младше в эти клетки, зная, что их ожидает с Бароном.
И рассказывать этого нельзя, особенно учитывая тот факт, при котором девочка полагает, что перед ней - чарующий мастер, который способен создать самое прекрасное на свете - идеал. Но он просто создает его из ткани, ниток, но не из детей, разумеется.
Вот по этому девочка так и не приступна, вот и все. Хотя страх вовсе не наигранный, ибо слишком много сегодня всего случилось впервые: сон в мягких покоях, интересные сказки от взрослых, комплименты чистые по натуре и образу своему, направленные вовсе не в пошлое русло, встреча с чистым гением и такая доброта совершенно незнакомого человека.
Ах, при этих мыслях что-то в легких резко сдавливало, на пару секунд перекрывая кислррод.
- Я сделал ее идеальной. Она пуста внутри, никаких чувств, просто кукла. Прости, ты не понимаешь моих речей, я тебя не виню... просто я - другой. Тебе только кажется, что мир непримечателен. Для меня он ценен на самом деле. Потому что у нее не было мирка, только глупая фарфоровая иллюзия. Вот она и стала реальностью - ей от этого лучше? Должно быть...
А вот и моментально в детском сердце вспыхнул эгоизм, присущий лишь детям, которые все свое детсво провели на улицах, получая сапогами под ребра за неудачную кражу.
-Это звучит так, - тихонько, будто боясь нагрубить, но все же желая сказать, начала Бист, - что если я построю дом, посажу дерево и воспитаю сына, то мир перевернется и станет уголком рая. , - ненадолго замочав, Бист внимательно взглянула на кукольника, -Картинки в моей голове гораздо лучше того, что предлагала мне реальность вчера, что предлагает она мне сегодня и чем сулит мне в будущем.
Провокационно. Ну что же, либо он вышвырнет ее, либо заинтересуется еще больше.
Заглядевшись на куклу, с которой месье обходился куда агрессивнее, чем с Бист, девушка и не сразу почувствовала, что Дроссель взял девочку за руку. Моментально она сжала ее, всем тельцем прижавшись к кукольнику, будто прячась от какого-то недуга. На самом деле это произошло лефлекторно: в детстве девочка всегда так цеплялась за свою мать, лишь только чувствовала,что та брала ее за руку. Точно так же прижалась девочка к своей матери и в тот день, после которого она ее не разу не видела.
Но опомнившись, девочка сделала маленький шаг назад, виновато взглянув на хозяина дома, но руку держала все так же крепко. 
- Но есть в тебе что-то такое, что заставляет что-то внутри меня трепетать. Словно то ощущение жизни вокруг тебя, когда к нам приходит весна и все начинает посыпаться после страшной метели. Я вижу это, наблюдаю... и мои ощущения схожи с весенней кутерьмой.
Бист даже вздрогнула. Почему? А все просто: если верить историям, рассказам, которые она слышала ныне не только от детей, но и от взрослых, то вот это вот чарующее чувство....
-По-моему, это чувство у взрослых любовью зовется, - выдала та.
Звучало это крайне глупо, но Бист действительно так полагала: взрослые описывали все это именно так, а не испытав самой такого чувства, девочка судила по их рассказам, как по шаблонам.
Но вот опять кукольник действовал дерзко и слишком быстро для сонного создания, так что девочка вновь не уловила тот момент, когда его рука скользнула по коленки леди. Сжав плечики, девочка невольно приподняла ногу на носок, будто полагая, что это ее щашитит. Однако этим действием она лишь показала месье, что на ней чулки, что считалось явной пошлостью в кругах светских, и она это прекрасно знала. Ранее это можно было бы принять и за колготки, но все из-за столь отзывчивых клеточек тела. Нет-нет, нога, разумеется и не чувствовала ничего, но мозг сам себе все напридумывал. От этих, казалоось бы нахальных действий, бледные щечки наконец-то покрылись румянцем.
-Это протез, - призналась девочка, не смея взглянуть юноше в глаза.

Да что же он так внимательно на нее смотрит, не упуская не единого движения? Зачем?
Мир гордыни и алчности косо смотрит на идеалиста, мечтателя. Если мечтатель заглядится на пролетающие облака, его упрекнут в праздности. Если он вслушивается в песни ветра, они радуют его душу, а окружающие тем временем спешат завладеть его имуществом. Если весь так называемый неодушевленный мир захватит его, призывая столь нежными и чарующими голосами, что, кажется, они не могут не быть живыми и разумными, – мечтатель гибнет во власти стихии. Действительный мир всегда тянется к таким людям своими жадными лапами и завладевает ими. Именно таких жизнь превращает в покорных рабов.
- Моя жизнь протекает так всегда. Сколько себя помню, я делаю только кукол и редко когда выхожу далеко за пределы моего дома. Поэтому я уверен, что ты видела больше, чем я, мне интересно услышать все, вдруг что-то меня заинтригует. Ты говорила что-то о цирке... там ведь много диковинных зверей и фокусов? Давай тогда ты расскажешь о нем?
Бист немного растерялась. Что она может рассказать о цирке такого интересного, что бы пришлось по душе такому кукольнику?
Прикрыв глаза, девочка прогоняла у себя в памяти все, что она помнила о цирке. В начале ей вспоминались только крики старших, неловкость перед дикими кошками и страх перед зрителями. Ничего интересного, а уж тем более очаровательного девушка в этом не находила. Далее ей вспоминались скорее длительные переходы от одного города к другому, лица других артистов. Все, что происходило на сцене, разумеется, сильно отличалось от того, что происходит за кулисами и и в жизни артистов.
-Там происходит ничего особенного, - заговорила она, - Мы передвигаемся по городам, ненадолго останавливаемся в каждом из них. Даем концерты. Они подходят для любой публики, главное - заплатить, - ненадолго остановившись, обдумав то, что фраза звучало немного цинично, девочка все же продолжила, -На деле у нас довольно мало артистов, наш Барон принимает к себе далеко не всех.  Выступления наполнены красками, возгласами, аплодисментами и множеством масок, ведь только так людей и можно развеселить. А на деле за кулисами все крайне спокойно, неприметно. Все, над чем так трепещут люди - ловкость рук, красивые глазки и красноречивые речи, умеющие отвлекать от всей сути, да умение подать себя. А из животных у нас лишь дикие кошки, да змеи.
Однако, девочка заметила, как юноша наполнился ядом, как его спокойствие дало сбой: слова о чувствах выводили из себя. О, так со многими взрослыми. И на это всегда интересно смотреть, потому что детское сердечко желчью от этих чувств не исходит, оно либо прогоняет их, либо прячется куда поглубже, под самые ребра, нежно прижимаясь к ним, производит некое отречение. Да, Бист знала, что отречение является неброским вариантом предательства. Снаружи не видно, отрекается ли человек или только оберегает какой-то секрет, проявляет тактичность, избегает неприятностей и неловких ситуаций. Однако тот, кто не признается, все очень хорошо знает. И отречение в той же мере обрекает на гибель любые отношения, как и самые эффектные варианты предательства. А повсюду эти слова. Повсюду — слова смешиваются друг с другом. Слова, лирические монологи и диалоги — гремучая смесь, способная вызвать цепную реакцию. Может быть, форс-мажорные обстоятельства — это просто правильная комбинация информационного мусора, выброшенного в эфир. Дурные слова сталкиваются друг с другом и вызывают землетрясение. Точно так же, как заклинатели дождя вызывают грозу, правильная комбинация слов может вызвать торнадо.
- Прошу прощения, милая леди, но не слишком ли громкое заявление?
Но на этот раз дитя не смутилось. Так говори взрослые. А они не должны врать.
-Ну, именно так характеризовали это чувство взрослые люди, - еле слышно ответила Бист.
Но вот тельце опять затрепетало, воя каждой свой клеточкой - Дроссель все внимательнее начал изучать протез, даже приспустив чулок. Это все было так неловко, что румянец все никак не сходил с щек. С пухленьких губ в один момент даже чуть не сорвалось "Прекратите", но девочка быстро передумала. Вопрос о протезе совсем загнал бедное дитя в угол, заставив окончательно сжаться, на мгновении даже перестав дышать. Однако очередную дрожь вызвало вовсе не это: девочка, наконец открыв глаза, заметила, то месье снял перчатку. И там была вовсе не нежная бледная кожа, пронизанная синеватыми венками, которые Бист себе уже представляла, там был... некий деревянный протез что-ли? Одна рука девушки невольно потянулась к запястью, желая разглядеть по-лучше, почувствовать, но резко отдернулась в миллиметре от цели, посчитав, что это было бы совсем дерзко.
-Его мне сделал доктор еще в раннем детстве, когда собака разорвала мне ногу.

Рассказывая Кейнсу о цирке, Бист сама невольно прониклась к этому заведению, к его ветреной атмосфере: то в воздухе пахнет вечным весельем и терпким вином, то вся территория наполнилась бы смирением юнцов, которые были подвержены тренировкам и репетициям.
На самом деле девочка правда привязалась к этим диким кошкам. Если в жизни ее случались недуги, расстройства (что происходило последнее время крайне редко; правда, как и радость), то леди сразу же спешила к клетки, к своим "питомцам".
Она обхватывала тонкими пальчиками железные прутья, прижималась всем своим тельцем к клетке так, что по сути любой тигр мог укусить ее, ударить лапой через прутья, которые стесняли его действия. Обычно в начале кошки напрягались, прижимая уши и мотая полосатым хвостом, разбрасывая опилки, сверкая своими темными глазами, не отводя их от хозяйки. Обычно, именно из такого положения кошки набрасывались на жертв, но Бист прекрасно знала, что этого не произойдет. Да, так и было: уже через десяток секунд кошки успокаивались, сломленные под взглядом алых глаз. И тут девочка начинала вольничать: ее тонкая ручка легко проскальзывала в расстояние меж прутьев, легко гладила этих убийц по голове за ушком, иногда даже дотрагиваясь до хвоста. Правда, обычно во второй руке, что была около бедра леди, был кнут, которая по обыкновению кошка ясно видела, а потому сначала крайне напрягаясь, поднимая шерсть на холке дыбом, но потом, привыкая к подобным ласкам, даже раслоблялась, укладывалась, бывало даже блаженно зевая, обнажая острые клыки.
- Так ты возишься с этими дикими кошками? Похвально...
Девочка даже невольно удивилась. Почему кукольник сразу решил, что с кошками? А почему бы ей не быть какой-нибудь гимнасткой, метательницей ножей, ну или кем-нибудь еще?
Алые глаза задумчиво скользнули по полу, нечаянно наткнувшись на свои руки. Допустим. Да, действительно, по рукамм можно было понять, особенно учитывая то, что этот месье столь внимательно их разглядывал, даже прикасался к ним. Но почему тогда не со змеями, предположим? Ну, на самом деле не суть.
Вообщем-то кукольник одобрил, в его взгляде даже прочиталось нечто странное. Почему это просто не назвать уважением? Все довольно просто: разве может кто-то уважать маленькую девочку, которая ворует, вечно обманывая? Нет. Хорошо, а может ли кто-то воспринимать с должным уважением юную леди, что все так же не нашла себе настоящего (говоря о материальном) дома, что скитается по улицам в столь вызывающем костюме и не знает на зубок все правила этикета? Вот и судите сами - девочка даже не знала, как называется это чувства даже учитывая то, что она испытывала нечто подобное к Барону.
-Благодарю, - только и отозвалась Бист.
- Значит, ты сломалась, и тебя отремонтировали...
Это, признаться, немного возмутило девушку. Нет, на деле Дроссель был прав, но дитя не могло такого признать. Почему? Потому что девочка помнила каждый момент своего прошлого, который засел в нервных клеточках по всему телу, но говорить об таком прошлом может только она. Вот и все.
-Я не ломалась, - дерзнуло дитя, пытаясь как-то отстоять свои мысли, хотя сама понимала, что занимается самообманом, глядя в желтоватые глаза собеседника.
Ты мне очень помогла.
В глазах промелькнуло замешательство. Чем же она могла помочь этому очаровательному мастеру? Он выглядил крайне самодостаточным, и уж едва ли нуждался в столь назойливой незнакомке, которая отвлекала его от восхитительной работы, от творения очередного идеала.
-Чем же? - не сдержалось дитя.
Настроение девочки резко рвануло вверх. Учитывая, что ближе к полудню у нее будет выступление, ей надо уже надевать на себя маски. Право, еще пара секунд и она начнет пританцовывать, вновь сократив расстояние между этим вдохновенным и ей. Но весь образ моментально был сломан: юноша, сам походящей своей красотой на куклу, сорвался, изошолся яростью:
- Я не знаю чувств! Мне не нужны они, излишне в работе жалеть своих жертв! - воскликнул он.
Ну что же вы так достойно, так высоко держались, а маленький камушек из песка чувств поранил Вам крылья? Так резко ударились об землю? Больно, должно быть.
Девочка невольно сделала пару шагов в его сторону. Привстав на носки, внимательно заглянув в глаза, Бист уже пожелала аккуратно прикоснуться к его щеке подушечками пальцев, как бы успокаивая, но именно в этот момент кукольник сорвался с места. Девочка опустила руку, внимательно внимая каждому движению, которые сейчас напоминали своим образом те, с какими новенький молодой тигр метался по клетке, глядя на кнут в руках маленькой девочки.
Вот перед ней разыграли интересную сцену с той куклой, что Бист видела ранее. И все бы ничего, девушка и правда с интересом наблюдала, если бы не последние действие юноши. И леди напугал не тот факт, что девочки-куклы не стало, о, она видела сотни смертей маленьких девочек, которых еще пол часа назад развлекала, пугало само отношение кукольника к этому.
Пугало так, что нервная система более не могла молчать, она взяла тело в свою власть: моментально отойдя назад, Бист взглянула на кукольника с упреком, с испугом. Последние его слова не имели значение.
Уйти из этого дома. Уйти, хлопнуть дверью. Забудешь после первого выступления.
Позабыв про пальто, леди, у который в первый момент слегка подкосила ноги (но найдя поддержку в ручке от кресла, та удержалась) пожелала направиться к выходу. Правда, она и не знала, где он находится, а сейчас все было покрыто мглой, кроме этой комнаты. Но это не мешало, нет. Быстрыми шажками, невольно выгибая шейный позвонок, девочка буквально металась по коридорам. О,как она напугана. Но вот глаза смутно распознали большую дверь, в которую пару часов назад и вошла гостья.

Девочке было плохо видно каждую из комнат, каждый уголок, в котором она побывала в поисках входной двери. Изредка слегка спотыкаясь, Бист все же удерживалась на ногах. О, она явно настроена уйти. Правда, мысли совсем не давали покоя, даже изредка заставляя остановиться, наговаривая "останься". И девушка слушала эти мысли, внимала им. Почему? Да потому что ей было стыдно. Месье ведь окликнул ее, но девочка ничего не ответила. Он назвал ее своей милой леди, что совсем спугнуло дитя: она ведь не его, разве нет? Но все равно чувство вины тяготило юношеское тельце, тихонечко высасывая из него силы, то собрались за сон. Яд стыда имел место быть потому, что в голове Бист с детства приютилась одна нерушимая истина: те, кто уходят, подобны серийным убийцам - они забирают у жертвы кусочек души на память, как маньяки отбирают уши, вещи и прочие мелочи, а так же, они оставляют визитки - разные, незаметные невооруженному взгляду вещи, на которые взглянув сразу вспомнишь всю боль и того, кто это был, кто забрал твое ухо, руку, кто отнял ногу. И сейчас Бист поступает так же.
Ну, успокойся. Разве должно быть стыдно? Разве есть у тебя какие-то святые каноны, которые ты когда-то соблюдала?
Хотя, когда у человека уже нет ничего святого – все вновь и гораздо более человечным образом становится для него святым. Он начинает чтить даже ту искорку жизни, какая теплится даже в червяке, заставляя его время от времени выползать на свет. Правда, с Бист это работало лишь на половину, если не на четверть.
Из-за чувства вины наружу вновь полез детский эгоизм, присущий бродягам. Этот эгоизм нашептывал ей о том, что пары бы перестать думать о ерунде и реально взглянуть на ситуацию. Ведь вполне возможно, что все, о чем говори кукольник - вранье? Ну да, не раз же девочка сталкивалась с приятной взрослой ложью, а через несколько часов стонала от синяков по всему телу. И вся добродетель мастера может быть показной, все его сказки - просто придуманными бреднями. И часы эти, что тикают где-то в доме, не давая покоя, тоже ложь — ничто не дается даром, — только отсрочка. А что не отсрочка? Разве не все на свете — только отсрочка, милосердная отсрочка, пестрое полотнище, прикрывающее далекие, черные, неумолимо приближающиеся врата?
Глаза по-тихоньку начали привыкать к темноте, все четче видя каждый предмет. Много интересного замечали они, но времени разглядывать просто не было, ведь выход так и не был найден. От того, что уже длительное время девочка натыкалась на комнаты, но никак не на желанную дверь, внутри просыпалось странное, непонятное чувство. Вот это чувство - будто просыпаешься утром, а из тебя как будто жизнь исторгло, и не понимаешь зачем это утро, когда все внутри и вокруг - остолбеневшее, немое, полое. И от этого тоненькие ножки вновь невольно подгибатся, вновь спотыкаются, хотя глаза тоуже видят, что творится под ногами. Ну давай же.
Очередная комната, не оправдавшая надежд. Девочка тихонько выдохнула, взглянув на единственное окошко, что не было перекрыто шторами. Метель все гуляло, тьма лишь сгустилась, а людей все так же не было. У города, видимо, сегодня забились легкие,он поминутно чихает,сбивая прохожих ветром с ног. Нас всех выплюнуло этим чертовым снегом.
И вновь ребенок начал раздражаться, не понимать чего-то. Мысль о людях щелкала косточки внутри. Ты можешь превратиться в архангела, шута, преступника — и никто этого не заметит. Но вот у тебя оторвалась, скажем, пуговица — и это заметит каждый. До чего же глупо устроено всё на свете.
Девочка опомнилась лишь от стука каблуков кукольника. Он явно не торопился, что смущало еще больше. Тряхнув головой, Бист выдохнула как можно тише, ринувшись в другую комнату.
Чуть прищурив глаза, леди поняла, что наконец-то находится там, где нужно: вот те самые злосчастные витрины, вот та балерина, которую, как сказал кукольник, он ей отдает. Но алые глаза сейчас видели только дверь. Быстро приблизившись, обхватив руками ручку, девочка дернула ее на себя. Еще раз. Тщетно. Сознание невольно  взвыло, так как ясность пришла - дверь закрыта на ключ.
И девочка уже вовсе хотела было отчаиться, ее тельце бросило в дрожь, но глаза невольно наткнулись на нечто интересное.
На одной из ветрин, в маленькой, вовсе неприметной коробочке таится нечто еще более интересное, чем какие-либо куклы. Что же это? Верно, какой-то драгоценный камень? Разумеется, такое просто не могло оставить леди равнодушной, ведь в своей жизни та не видела ничего подобного. Ничего. Именно по этому ножки сами понесли леди к этому камню. Рука дитя невольно потянулось к нему, желая ощутить гладкость столь прекрасной природной породы, которая будто горела изнутри.
Но через секунду руки остановились под тяжестью каких-то оков. Плечи невольно вздрогнули, Бист с опаской взглянула на руки. Какие-то нити, совершенно непонятные, держали ее. Девочка в страхе отшатнулась, но моментально почувствовала колющую боль в области запястья. Нет, ни крика, ни гримас, лишь вновь поведя плечами, девочка с опаской взглянула на кукольника. Необычные путы уже отсавили дитя, но кукольник ныне был подвержен тяжелому, давящему взгляду.
- Прошу, не уходи, пожалуйста... - тихо проговорил тот, нарушая тишину.
Девочка ничего не ответила, лишь приложила запястья к губам, аккуратно, кончиком языка смахнув несколько капелек крови, все так же не двигаясь с места, внимательно смотря на мастера.
Да нет, вообщем-то было не больно просто потому, что Бист зачастую сбивала руки в кровь. Но было... Обидно? Страшно? Непонятно? Трудно сказать.

- Прошу тебя, останься, ведь...
Кукольник умолк. О, она желала слышать продолжение вообще-то, но умолчала об этом.
Чуть прищурив глаза, девочка внимательно вглядывалась в черты лица, которые иногда казались слишком плавными, слишком идеальными, и вроде как не походили на настоящие. Но это уже не смущало, это вызывало интерес ребенка. Немного отвлеченная от ситуации, девочка с усиленным внимание принилась изучать этого месье, как будто бы бесед перед ее сном и не было вовсе. Ей захотелось взглянуть на мастера по-новому, еще раз, что бы понять, способен ли он врать своей гостье? Способен ли он сделать ей больно специально, для собственного удовольствия?
Эти померкшие глаза месье сами говорили "нет", но хорошие актеры умеют врать и глазами, верно? Не вздыхай так, ты меня сбиваешь. Где доказательства того, что он - чудесный актер? А где доказательства, доказывающие обратное?
Опомнись. Разве нужны были какие-то доказательства, когда ты сюда входила?
Вновь мысли закружились в веселом хароводе: клоун делает поклон: "Привет" - говорит, пробегает по кругу арены, снова привет говорит, и еще и еще. Трам пам пам, клоун был заведен, пам пам! Клоун игрушка он не живой. Он бегает по арене, кланяется, веселится. Улыбается ртом, не глазами, но всем плевать. Пам, пам еще один круг! Выстрел, наемника из партера. Клоун упал, странный и дорогой способ самоубийства, но он счастлив в луже крови своей на арене - как жил так и умер, последняя шутка была успешна, зал замер, а после в панике убежал.
Прикрыв глаза, Бист попыталась прогнать подобные глупы мысли. Почему они вообще имели место быть, да еще и именно сейчас, в такой ситуации? Это трудно было объяснить. Может, просто детская непостоянность? Едва ли, ведь леди пришлось с ней уже давно распрощаться. Хотя, многим известно, что просто так это не проходит, именно эта черта характера будет наведываться к тебе всю твою жизнь: раз в год, может, реже, может чаще, но будет. И не выгнать ее, понимаешь?
Но вот кукольник резко сорвался, испугав столь резкими действиями, подхватил со стола шкатулку и вложил девочки в руки. Опять напугал. От этого руки сильно сжали подарок, будто пытаясь его согреть. Это опять было новизной. Неужели он не понимает? Больше всего она боится  новизны.
Ну давай же, не отходи, успокой, погладь. Не надо же так остороняться, стой же. Все просто, все как с дикими кошками: ну напугай же как следует, что бы и сказать ничего нельзя было, да что бы ноги предательски подкашивались, что бы не убежала никуда. А потом успокой, погладь по шерстке и вот она уже ложится у ног, внимает словам и не сводит с глаз.
Но нет, кукольник не сделал ничего подобного, он смирился со столь нервным поведением дитя. А зря. А вот даже и больше: он отошел, неторопливо отперев дверь.
Моменттально в комнату ворвался холодный ветер, со смесью снежинок. Тельце Бист невольно поъезжилось, уже позабыв, какое мерзкое это ощущение - мерзнуть.
- Я бездушное создание, пойми это. Я никогда не пойму вас. Что бы там ни было, я даю тебе право выбора - можешь остаться здесь, можешь уйти отсюда, когда закончится метель.
Как так? Настолько быстро? Дитя противоречило само себе, но явно удивилось. На самом деле это привело ее в смятение. Ей здесь страшно, это она прекрасно понимала, глядя на порезанное запястье. С другой стороны вовсе не хотелось уходить, ведь здесь так интересно, здесь общество юного гения, да и тепло здесь в конце концов.
Девочка невольно вздохнула. Она правда терялась, ей правда было неведомо, что же делать. Она молчала, уткнувшись глазами в пол, а руками все сильнее сжимая этот подарок.
Но вот кукольник удалился, оставив девочку одну. Когда она так жаждала найти выход, ей было вовсе все равно: одна она в комнате или нет, темно там или же светло. Теперь же эта гнетущая темнота, не разбавленная не едином звуком слегка нагнетала на дитя, заставляла чувствовать себе неуютно.
Всё идет к тому, что приходится прыгать выше головы всё выше и выше, заталкивать в шляпу все больше и больше кроликов. А она, если често уже не знает, чем удивить и рассмешить, хоть и понимает, что очень надо. Хлеба и зрелищ, так или иначе.
Бист еще раз взглянула на дверь. Нет, уходить сейчас - фирменное издевательство как и над собой, так и над кукольником. Что же за бездушное существо, которое так метается при словах "чувства", что же за кукла, если так трепещет, умоляю не уходить простую гостью?
Девочка и сама не поняла, как ноги понесли ее за кукольником, как послушную собачку за любимым хозяином. Правда, следуя прямяком за мастером, совсем тихо, леди неволей оказалась прямо на крыше. Это не пугало, но плечики сжались от обилия снега.
Задумчиво взглянув на Дросселя, Бист резко выдохнула:
-Вы просите меня остаться, ведь?... - желая услышать продолжения фразы, робко спросило дитя, чувствуя себя крайне неловко, ведь по идеи стоило бы уйти... Но если юная леди не желает?

- ... Ведь ты позволяешь мне ощущать жизнь, с тобой в мою голову не приходит тьма, в которой я обитаю. Эта тьма - беспамятство, я не помню своего прошлого. -
Девочка задумчиво блеснула глазами. Эти слова околдовали ее, но в ответ ничего не последовало. Почему? Ну а что ей было ответить? Кроме того, колдовство этих слов не давало возможности дать хорошего, достойного ответа.
По тельцу пробежала приятная дрожь, вызванная вообще не холодом. Эти слова уже не пугали, нет, они успокаивали, убаюкивали в эту темную ночь, вызывая желания чуть ли мурлыкая выпрашивать еще подобные изречения. Но делать этого, разумеется, нельзя, да и совершенно неправильно. Поэтому молчала, все всматриваясь в спину кукольника, желая увидеть его глаза.
- Идем, нечего тебе мерзнуть. И так вот-вот рухнешь с ног от бессонной ночи., - отозвался кукольник.
-Я вовсе не устала, - заметила девушка, взглянув на кукольника.
Но вот девочка почувствовала, как кукольник вновь ее подхватил. Ей еще больше понравилось это ощущение. Ноги так легко отрываются от земли, наводя на столь чудесные мысли, а чьи-то руки поддерживают тело, что его можно и вовсе раслабить, но землю ты так и не почувствуешь. Это подобно маленькому полету птенца, совсем неопытного и смущенного.
Совсем скоро этот маленький полет кончился, а девочка очутилась на той самой мягкой кровати, которая еще несколько часов назад вызывала неописуемый восторг. Чуть поерзав, устраиваясь поудобнее, Бист мельком взглянула на потрепанное польто, что до сих пор висело на кресле.
- Почему ты не ушла? Ты же так хотела сбежать от меня, - задал вопрос кукольник.
Девочка вновь смутилась. Толком она сама не знала ответ на этот вопрос, что слегка пугало, ведь юная леди почти никогда не делала чего-то такого, чего сама не могла осмыслить. Очередная потребность познать новое чувство во всей его красе появилось в организме, но разбираться в нем было слишком долго, а отвечать надо, ведь негоже заставлять хозяина дома ждать так долго и так часто.
-Я и сама толком не знаю, - пролепетало дитя. Сделав небольшую паузу, Бист взглянула на кукольника, -Я не хотела сбежать, я просто напугалась, - пожалуй, это был самый честный ответ, который сейчас девочка могла дать.
Наконец чуть ослабив хватку рук касательно шкатулки, девочка с какой-то трепетной нежностью положила ее на мягкие простыни, рядом с собой, будто это был какой-то младенец, а не обыкновенная музыкальная шкатулка. О, нет, она необыкновенная, никто это не переспорит, ведь именно эта шкатулка - ее первый подарок, да еще и столь прекрасный. Правда, Бист сильно волновалась из-за хрупкости этого дара, ведь сможет ли она его сохранить в таких условиях, в которых она живет?
- Ты обещала  мне спеть... Бист.
Да, и правда. Леди совсем про это забыла. Признаться, услышав, как поет кукольник, девочке было как-то неудобно петь. И у его песен были такие красивые слова, такие проникновенные... А что же знала она? Что? Прикрыв глаза, леди старательно перебирала в своей памяти слова множество разных песен, которые девочка знала. Признаться, знала она их немного.
-Да, обещала, - не открывая глаза, согласилась девочка. Хорошо, сейчас она настроется и споет.
- Heaven today is but a way
To a place I once called home
Heart of a child, one final sigh
As another love goes cold
Once my heart beat to
The rhythm of the falling snow
Blackened below, the river now flows
A stream of molten virgin snow

For the heart I'll never have
For the child forever gone
The music flows, because it longs
For the heart I once had
Но вот девочка умолкла, решив, что не стоит допевать всю песню до конца. Наконец приоткрыв глаза, сомкнув губы, она нерешительно взглянула на мастера.
- Прости меня, это вышло случайно. Я не хотел причинять тебе боль.
Эта забота, эти прикосновения вновь заколдовали девочку, которая не сводила глаз с хозяина магазина, который будто был настоящим волшебников: с каждой секундой он все больше навеевал на нее свои чары обыкновенными, человеческими глазами. Девочка лишь кивнула, как бы говоря "ничего", не отрываясь от задумчивых глаз.