Площадка позади шатра ------>>>

Дроссель сперва и забыл про этого неприветливого человека, углубившись в свои мысли. Он смотрел на то, как ветер треплет ленты на большом шатре. Вечер, такой приятный, вот только слишком многое изменилось теперь. Ветер — это мы: он собирает, хранит наши голоса, а затем спустя какое-то время, играет ими, посылая их сквозь листья и луговые травы. Как же он будет теперь заниматься своим любимым делом, если все потерял? В чем теперь его смысл? Всякий раз, когда дует ветер, он больше разметывает людских надежд, чем небесных туч. Но вот вновь послышался резкий голос, заставивший Кейнса со скрипом повернуть голову в бок.
- - За что ты извиняешься, ничтожество?Этот идиот Джокер ушел.
Дроссель опустил голову. Он не знал, что ответить. Но, ведь Джокер рано или поздно вернется? А какая разница мастеру, где быть, лишь бы не в том доме - находиться там ему было почему-то слишком неприятно. Где-то из-за палаток слышалось рычание тигров, но мастер лишь мог это предположить, ибо никогда не видел этих зверей. Рык выходил довольно грозным, но не вызывал никаких опасений. Гораздо больше опасности исходило сейчас от этого странного человека, почему-то заговорившего с Кейнсом.
Мы все друг на друга похожи, все укрылись, как за стенами замка, гордостью от того, что живём на свете. А у нас всего два выхода: принять безропотно непонятную фатальную неизбежность или продлить момент счастья за черту неиспытанного. Выбирать приходится одну из двух подлостей... Если человек не хочет сдаваться, он оказывается изолированным от остального мира и сходит с ума… А как смеялись и болтали люди на улицах!.. Ничто не изменилось с того дня, когда он был еще полон жизни. Ни одна из повседневных мелочей не стала иной оттого, что человеческая душа, живая человеческая душа, искалечена насмерть. Все это было и раньше. Струилась вода фонтанов, чирикали воробьи под навесами крыш, так они чирикали вчера, так будут чирикать завтра. А он… он мертв?..
- Идем. - властный и резкой голос напомнил ему, как когда-то отдавал ему приказы господин Эш. Что-то сработало, и мастер послушно встал.
Странный человек не стал дожидаться, сразу пошел вперед. Мастеру оставалось только догонять его, но получалось это еще плохо. Кое-как дойдя до палатки, в которую только что вошел тот человек, Дроссель осторожно вошел следом и замер. На улице еще светило солнце, а в палатке было довольно темно. Нет, мастер не боялся темноты, напротив, часто любил сидеть в ней, согреваемой парой толстых свечей. Но этот мрак был холодящим и странным, непонятным рыжему.
- А если Джокер вернется? - тихо спросил Кейнс, не рассчитывая на то, что незнакомец вообще сочтет нужным обращать снимания на его лепет.
Хотел бы ты все вернуть? Как было раньше? Конечно. В этом была своя прелесть и удовольствие. Те ночи в мастерской, те приказы господина... Почему все с жизни меняется? Почему безвозвратно уходит в прошлое, становясь туманом? Я всего лишь был счастлив, но все решилось иначе, ибо без перемен не бывает ничего. Это закон времени. Я бы смог найти вас вновь, прийти и встать на колени, вы бы поняли, как я вас уважал и любил. Всякий раз вы вели себя одинаково, а я просто верил и хотел быть для вас самым лучшим мастером... Но где здесь смысл? Все закончилось, другого выхода уже и не было. Вы никогда не изменитесь, в отличие ото всего, что изменилось в моей жизни. Вы дали мне крылья, вы же их и забрали. Что ж, я переживу, должно быть... А вам я желаю всего наилучшего, ведь чего может еще пожелать верный слуга своему лорду? О, да... как жаль...
Как жаль.

Отредактировано Drocell Kainz (2011-06-07 14:45:57)

Когда-то он уже был так взволнован. Нет, в тот момент, когда в него вдохнули жизнь, это было приятное волнение. Это случилось, когда господин был на него сердит, но мастер не понимал, почему. Лорд ничего не говорил кукольнику, кроме своих приказов, но тот понимал, что хозяин чем-то недоволен. Это волнение, с которым он приходил, было похоже чем-то на нынешнее. Этот циркач вызывал какое-то опасение у мастера, хотя почему-то казалось, что он все же не ударит, как Ландерс. Хватит звать его господином. Ты ему больше никто.
– Переодевайся и не позорь нас своим рваньем.
Мастер сжался, а потом подошел поближе, протягивая руку, чтобы забрать одежду. Он не совсем понимал, что здесь происходит, но выполнял все, что ему говорили, чтобы не разозлить никого. Но ведь рано или поздно бы  Джокер вернулся и сказал бы, что делать. Я бы подождал. Кейнс скинул порванную одежду и не торопясь натянул то, что ему дали. Непривычно и странно, ведь он всегда вот уже несколько лет неизменно носил свой камзол и рубашку... Теперь будет все по-другому. Перемены всегда трудны. Особенно для меня. Дроссель даже не знал, что теперь будет делать, а еще ему не хватало его цилиндра. Да, и шарманки. Ее пение бы сейчас так поддержало бы кукольника, но магазин где-то далеко, и неизвестно, что с ним стало. И с его куклами.
- Все наладится.
Мастер склонил голову вбок и посмотрел на циркача. В этих словах, кому бы он их не произнес, проскользнуло что-то живое и теплое, когда тот оставался все таким же угрюмым и неприветливым. Кейнс опустил голову, как бы соглашаясь. Что с нами делает судьба и люди, которым не дано права вершить судьбы. Не то время. не то место. ты не был готов, но тебя сломали, но потом ты вновь возвращаешься. Уже другой, не тот, что раньше. Интересно, теперь я снова изменюсь? Внезапно глаза кукольника широко распахнулись. Он скользнул взглядом по циркачу, а потом обернулся к выходу из палатки.
- Оно здесь! - прошептал мастер.
Не обращая внимания на посторонние дела, Кейнс высунулся и из палатки и увидел маленького суетливого паренька. Тот вытащил из кармана какую-то вещицу и рассматривал. Мастеру не нужно было много времени, чтобы понять, что это за предмет.
- Отдай его мне! - проговорил Кейнс, прищуривая глаза.
Еще немного, и он обовьет нитями этого наглого мальчишку. Где он его взял?! Тот и не понимает, что держит судьбу Дросселя в руках, а не просто кусок фарфора. Может, именно из-за него мастер еще здесь.