Пока демон находился в комнатах особняка, ему казалось, что всё нормально, но стоило выйти на улицу и сделать глубокий вдох, как мужчина понял, насколько действительно затхлым был воздух внутри дома. То ли дело на улице! Приятный ветерок, прохладный, чуть пьянящий своей свежестью. И нотки ароматов, которые любой демон мог бы с лёгкостью отличить:  сладость, яркость шиповника, насыщенность, лёгкая резкость пиний, нежная мягкость аромата зелёной листвы. Клод спустился по ступенькам парадного входа и свернул в сад. Гравий похрустывал под лакированными ботинками, навевая самые разные воспоминания и мысли.  Демон опустил взгляд на серые камни, чуть нахмурившись.

***

Тело первого смертного, которого он убил. Вокруг кровь, собственная пентаграмма медленно затухает на мёртвом теле. Руна растворяется и исчезает, оставляя за собой лишь алую, прожженную плоть из которой сочится прозрачная лимфа, и стекают красные ручейки. Бельфегор, тогда ещё внешне мальчишка лет пятнадцати, зажимает рот рукой, силясь подавить немой вскрик ужаса. Страшно, тошно, нереально…
«Я обманул его. Убил»
Глаза защипало, и мальчик-демон закусил нижнюю губу. Нельзя быть слабым, иначе погибнешь в этом сумасшедшем мире.  Чтобы получить силу в мире смертных, нужно питаться их жизнями и, главное, душами. Несправедливость низменного закона природы: «выживает сильнейший». От него становится тошно. Мальчишка резко развернулся и побежал по побережью, прочь от трупа убитого его контрактом смертного. Златоглазый демон бежал, стараясь не замечать, что в груди что-то предательски сжимается. А под ногами, будто сухие кости, хрустели мелкие камешки гравия и песка…

***

Фаустус сам не заметил, откуда всё это пришло. Как волны, один образ следовал за другим, заставляя вспоминать  то, о чём давно хотелось забыть. Ведь демоны могут помнить саму вечность, если сами того пожелают, в мельчайших деталях. Однако многое было слишком болезненным или ярким, чтобы оставаться в памяти и не причинять боли. Легче схоронить дела давно минувших дней где-то глубоко на задворках сознания. Истину нельзя искать в бледных призраках исчезнувших вещей, это Фаустус уяснил на собственной многострадальной шкурке. В жизни демона было столько всего прекрасного и, наоборот, шокирующего, что если позволять чувствам теплиться в глубине своей жалкой демонической души, то есть риск, что сердце превратится в пламенный рубец. Но разве тогда можно будет продолжать называть себя с полной уверенностью демоном? Дабы отвлечься от воспоминаний, Клод перевёл взгляд на кусты цветов, которые обрамляли садовую дорожку. Шиповник - «дикая» роза. Демон улыбнулся.

***

Высший свет со всеми его манерами, приёмами и роскошью был свойственен и Аду. Ежегодные праздники и мероприятия, которые стоило посещать хотя бы ради того, чтобы завести нужные знакомства с так называемой Высшей знатью. Девять лордов-демонов, те, которые являлись наместниками в девяти кругах Ада. Жаль, что у Бельфегора сразу не сложились отношения с некоторыми из них. В особенности с Велиалом…
- Маммон, рад тебя видеть! Стало быть, наконец-то решил познакомить нас со своим учеником?
Юноша вопросительно посмотрел на своего наставника, того самого, упомянутого Велиалом Маммона. Высокий мужчина, с крупным телосложением и простоватыми чертами лица. Светлые кудри спадают на плечи, а голубые глаза отвечают на невысказанный вслух вопрос насмешливым взглядом. Бельф понимает ответ этого демона по одному только этому взгляду. Неприязнь к Велиалу была у них обоих. Юноша смиренно дождался, пока лорды обменяются дежурными фразами, уповая на то, что удастся улизнуть и обойтись без общения с демоном лжи. Впрочем, надежды оказались несбыточными.
- Мы совсем забыли о нашем собеседнике. – Последнее слово прозвучало с завуалированной издёвкой. – Стало быть, Бельфегор, ты раньше не появлялся в нашем скромном обществе?
- Извольте, лорд, я проводил большую часть времени среди смертных. – Юноша коротко склонил голову, как этого требовали элементарные правила этикета. Однако, золотые глаза, как всегда, не могли утаить ледяного холода, который был так свойственен молодому демону в отношении тех, кого он недолюбливал.
- Какое усердие! – Велиал засмеялся и подмигнул улыбнувшемуся Маммону. – Тебе определённо повезло с учеником.
Велиал неприятно усмехнулся и взял один из бокалов с вином, которые поднёс низший демон, являвшийся во дворце прислугой, на серебряном подносе.
- Я многих убил за свое прошлое короткое путешествие. А ты, Бельфегор, как находишь это удивительное чувство, когда смертный умирает?
Юношу едва не вырвало от такого заявления. В глазах молодого демона блеснуло что-то непонятное. Бельф медленно взял бокал алого вина. Почти нежная, любовная улыбка заиграла на губах юноши.
- К чему рассказывать, какое чувство я испытал… Легче дать вам самому осознать суть вопроса.
Всё в зале затихло, когда жидкость из бокала темноволосого демона оказалась выплеснута в лицо Велиалу. Тот застыл на секунду, но тут же на лице его появилось бешенство. Бельфегор невозмутимо продолжил.
- Неприятное ощущение, когда Вас смешивают с грязью очень походит на то, когда пятнаешь свои руки болью и кровью живых созданий. Странно, что Вы находите в этом удовольствие.
Маммон тихо засмеялся, затем кто-то подхватил смешок, и уже через несколько мгновений весь зал хохотал. У Велиала побелели скулы от бешенства. Демон лжи развернулся, стремительно уходя из зала, воскликнув:
- Этот мальчишка - дикарь!

***

Клод продолжал прогулку, и лёгкая улыбка не сходила с тонких губ. Казалось бы, сколько тысячелетий прошло с того памятного приёма во дворце Люцифера, а ведь Велиал так никогда и не простил этого казуса. Злобные взгляды демона лжи и обмана ещё не раз потом прожигали спину Фаустуса. Впрочем, особых проблем по политическим соображениям это всё равно не приносило. Да и Высшей знати запрещено ввязываться в любые дуэли или драки. Так что, всё, чем обменивались тихо ненавидящие друг друга Велиал и Клод, ограничивалось пикировками на приёмах и попытками подпортить друг другу жизнь. Да и то несерьёзно, опять же – в интересах политики было невыгодно устраивать открытую вражду.
Демон сошёл с дорожки и прошёл по идеально подстриженной лужайке к белоснежной скамейке. Однако, на секунду поколебавшись, демон всё-таки предпочёл опуститься на траву, согнув одну ногу в колене и запрокинув голову так, что затылок прижался к кованому подлокотнику скамейки. Демону хотелось немного расслабиться, раз уж накатила такая меланхолия, пусть и приятная. Клод стянул чёрный пиджак, тонкие белоснежные перчатки. Ненавистные, «лишние», по мнению демона, вещи оказались закинуты на скамейку.  Пальцы как-то автоматически скользнули по прохладной поверхности аметиста, что скреплял ленту на шее. Клод прикрыл глаза.

***

Тихая, весенняя ночь. Такая тёплая, дышащая свежестью и дремотой. Ещё днём Бельф был свободен, но сейчас он заключил контракт и был весьма доволен собой. Молодой мужчина лет двадцати с лишним, он стоял, опираясь о перила округлого балкона. Ночь была безветренная, и демон просто наслаждался тишиной и покоем этого особняка, который стоял вдалеке от шумной столицы, на побережье. Прибой шелестел о скалы и песок, вторя стрекоту насекомых. Бельфегор так увлёкся этой ночной идиллией, что не услышал, как, заключившая этой ночью с ним контракт, девушка появилась на балконе. Лукреция, а так её звали, встала рядом со своим демоном. Некоторое время они молчали, но Клод не выдержал первым, задав мучающий его весь вечер вопрос:
- Зачем вы призвали меня, заключили контракт?
Уникальные, выразительные зеленовато-золотые глаза смотрели на хрупкую девушку с вежливым любопытством. Однако Лукреция Борджия продолжала смотреть куда-то в сторону полосы прибоя. На красивых губах девушки появилась слабая улыбка. И голос, который потряс демона до глубины его тёмной души: тихий, мечтательный, слегка грустный, но наполненный удивительной внутренней силой этого смертного создания.
- Кажется, мне приснился сон, в котором я, наконец, призналась сама себе, что боюсь. Мне так одиноко, и я ужасаюсь своего одиночества. Хотелось, чтобы кто-то, ну хоть кто-нибудь был рядом. И мне бы не пришлось чувствовать себя одинокой ни секундой более…  Даже если это приблизит мою смерть.
Она закрыла глаза, всё так же улыбаясь. Демон и смертная стояли молча ещё очень долго. Она, зная, что открылась всей душой этому существу, которому отдалась навсегда, не жалея себя. Он, чувствуя, что и у демонов, оказывается, может так сладко болеть сердце. В этот раз молчание нарушила Лукреция, внезапно весело блеснув аметистовыми, тёмно-фиолетовыми глазами и резко повернувшись к демону.
- Ну, так что, доверишь мне своё имя? Я не хочу придумывать тебе кличку, будто ты животное или раб.
- Мне не следует этого делать. Истинное имя демона создает намного более крепкую связь между ним и человеком.
От девушки не ускользнуло мелькнувшее сомнение на лице её демона. Чем Лукреция не преминула воспользоваться, тряхнув светло-русыми, чуть рыжеватыми, волосами и упрямо посмотрев прямо в глаза демону.
- Я не стану пользоваться твоим доверием, ни при каких условиях. Просто скажи своё имя.
- Вы не понимаете, о чём просите… - Предпринял последнюю попытку Бельф.
- Я прошу о возможности обойтись безо лжи и обмана. Всё равно ведь некому мне рассказать о возможностях использования истинного имени демона.
- Как пожелаете…  - Тихий вздох и парень взъерошил чёрные волосы. – Вне вашего мира меня зовут Бельфегор.
Улыбка Лукреции и блеск аметистовых глаз казался в тот момент наивысшей наградой за непозволительную откровенность.

***

Стоило вспомнить Её, как Клод тут же отдёрнул руку от камня, будто обжегся. В груди привычно засаднило, как это бывало всегда, стоило вспомнить умершую почти триста лет назад возлюбленную. Однако, как бы ни старался демон, а отречься навсегда от этого кратковременного чуда, явившегося в его жизнь, оказалось невозможно. Её душа, взятая из умирающего, столь юного тела, навечно была сохранена Бельфегором, как самое драгоценное сокровище. Разве будет демон просто так постоянно носить на шеё аметист в простой оправе? Никто особо этим вопросом не задавался, ну и хвала Мраку. Меньше шансов, что правда раскроется.
Однако, ноющая боль в том месте, где у любого живого существа находится сердце, всё не проходила. Клод шумно перевёл дыхание, силясь успокоить мысли. Разрозненные воспоминания, между которыми, казалось бы, нет никакой связи, как нет в них и ничего особенного, но почему-то от них хотелось сбежать на край света. Демон поднял взгляд на небо.
«А ведь не взыграй когда-то моя гордыня, так и остался бы ангелом. Только вот к чему привело нас наше восстание: рабы человеческой воли, всё так же сильны, но и не менее слабы. Одни добровольно подыхают от бесчувственности и, следовательно, скуки. А другие привязываются к этим прокля ́тым смертным и тоже не выдерживают, мечтая поскорее уйти из жизни. Если наше существование вообще можно назвать жизнью»
Клод чуть прикусил нижнюю губу. Зачем он снова об этом думает? Ведь не первый раз за последние три столетия возвращался к этой теме, но ничем хорошим она не заканчивалась. Да, ничто не вечно, все умирают, что люди, что демоны, что ангелы. Ничего бесконечно длиться не может, таков уж закон всего окружающего естества. Однако, есть вещи, которые можно сохранить надолго, вдоволь с ними наигравшись. Клод вновь улыбнулся. На этот раз улыбка была почти нежной.
Лукреция никогда бы не смогла жить рядом с ним, её срок жизни нельзя было продлить, не причинив ей страданий. Эта девушка была как мотылёк, летящий на огонь. Пусть красива, пусть влюбляла в себя, но была слишком сиюминутна. Вечная жизнь и она были несовместимы, Лукреция угасала бы на глазах. Бельф это понимал, а потому и не стремился продлить её дни, дав часть своей силы, чтобы сделать демоном. Но Алоис!.. Это бешеное создание было чем-то невообразимым. Полный настолько идеальных контрастов, такой дикий, чувственный...  Однако с мальчиком было сложно. Стоит дать ему послабление, как Алоис начинает тут же требовать большего. Поэтому меньше чем через месяц общения с юношей, Клод решил прекратить слишком быстрое развитие событий. Как выяснилось позже, уже было поздно что-либо исправлять. Алоис успел зациклиться на дворецком, и вся нарочитая холодность  вылилась в игру «Достань демона». Клод было подумал, что со временем эта блажь сойдёт на нет, но не тут-то было. А уж события сегодняшнего утра... Демон устало потёр виски указательными пальцами. Сегодня он был близок к тому, чтобы взять юнца за шкирку и высказать ему всё, что о нём думает. И демон был твёрдо уверен, что сам того не заметив, наверняка проговорился бы, что не так уж равнодушен к мальчишке, как демонстративно это показывает.
«Ох, что бы начало-о-ось...»
Мысленно простонал Фаустус, поморщившись. Вот ведь дилемма: куда ни кинь – всюду клин. С одной стороны, продолжай он оставаться ледяной скульптурой неизвестного художника, то момент, когда у бедного (кто-то в этом сомневается?) демона окончательно лопнет терпение, остаётся лишь вопросом времени. А с другой стороны, поговори он с Алоисом откровенно, того если не удар хватит, то в обморок свалится точно...
«Ага, а потом ещё с месяц будет меня по дуге обходить, косясь полными шока глазами...»
Клод глубоко вздохнул и поднялся с лужайки, отряхивая брюки. Нужно было принять решение, только вот какое? Довести себя или Алоиса? За вариант довести мальчика вовсю орало чувство самосохранения и себялюбия. Только вот и ребёнка доводить тоже было рискованно, а то ведь его реакцию предугадать частенько невозможно. Бельф задумчиво посмотрел на лежащие на скамейке перчатки, долженствующие скрыть пентаграмму, и пиджак, завершающий чопорную форму дворецкого. А ведь так приятно, когда ветер обдувает крепкое тело под тонкой белой рубашкой, слегка охлаждая кожу. Почему бы этому ветру и не стать решением проблемы? Клод сцепил пальцы в замок и, вытянув руки над головой, с хрустом потянулся, разминая мышцы. Как подсказывали внутренние часы, свежим воздухом он уже дышал не меньше пятнадцати-двадцати минут.
Раз Клод один из сильнейших демонов Ада, то вполне может позволять себе отступления от контракта. Правда, до этого он этим редко пользовался... Но. Выполнять или не выполнять приказы господина, на самом деле, лишь прихоть самого демона, так с какой стати что-то должно запрещать Бельфу сбежать из этого треклятого поместья и немного побыть одному? А заодно пусть эта выходка прочистит мозги мальчишке. Что до последствий...
«Да сдались мне эти последствия. Один раз живу!»
Тихий, бархатистый смех прозвучал над садом, когда демон с удовольствием перемахнул через высокую ограду и скрылся в лесу. Всё, что могло впоследствии указать обитателям поместья Транси о беспардонном «побеге» демона, осталось в дальней части сада. Кинутый на кованую скамейку чёрный пиджак и белые перчатки, небрежно брошенные на верхнюю одежду дворецкого-демона. Интересно, его уже хватились? А через сколько найдут эти безмолвные улики? Какая к Мраку разница, если можно побаловать себя кратковременной Свободой?!

------->Лондон